— А какой он — мистер Далби?
— Он нормальный. У него все по правилам. Не нравятся правила — не работай, все по-честному.
— Вы с ним спите?
— Ясное дело. Не очень часто. И он всегда за это платит. Если не хочешь, можешь отказаться, это одно из правил. Никто, ясное дело, не отказывается.
— Угу.
— И потом, он это дело не больно-то любит, так что нам от этого только лучше.
— Не любит?
— Нет, не особенно. Трахается много, но кайфа от этого не ловит. Он из тех, кто натягивает сразу два презика — так боится что-нибудь подцепить. Понимаешь, о чем я?
— Ммм.
— А когда трахается — в два счета кончает, вытирает член и тут же бежит в ванную!
— Шутишь?
— Нет, серьезно. Прямо тут же. У него там, наверху, квартирка: кабинет, спальня, ванная. Он всегда первым делом включает кран, а как кончит — сразу — бух в ванну.
— А еще что он делает?
Интересно, подумал он, знает ли все это миссис Бозли?
— Ну, иногда он перед этим еще нюхает.
— Что нюхает?
— Ну, иногда это такие маленькие капсулки, он держит их рядом с подушкой, и когда снимает носки, просто ломает капсулку и нюхает, что там внутри. А иногда это просто какой-то порошок. Но что-то в последнее время он ему разонравился.
— А ты что в это время?
— Я просто лежу и жду, пока он сделает дело. Ну, все эти приготовления и ванна. Я не жалуюсь — пусть бы и все джентльмены такими были.
Даффи был очень доволен собой. В конце туннеля забрезжил свет. После вечеров, проведенных в старенькой «Мини», это была его награда. Настроение сразу улучшилось. Сейчас, если он прибавит к остаткам глисоновских денег пятерку своих…
— Сколько ты говоришь, ты берешь?
Делия смущенно улыбнулась.
— Десять, милый, — она расчетливым жестом погладила его бедро.
Шесть по одному фунту, пятерку его собственных, один фунт себе… он положил деньги на стол. Увидев синюю пятерку, она хихикнула.
— Эй, мистер транжира!
Ну не странные ли эти мужчины? Никогда наперед не знаешь, на что они купятся. Сидел-сидел, симпатичный, разговаривал, и щупать больно-то не щупал, и вот, стоило рассказать ему о том, как трахается мистер Далби, и — нате вам — вдруг находит у себя заначку.
Помимо всего прочего, Даффи был рад расслабить ремень — он его просто убивал. Он расстегнул ширинку и разрешил ей достать его член. Она быстро и прилежно его обработала, на ковер брызнула сперма.
Не удивительно, что им нужны все эти благовония, если они все время пачкают ковер: сначала шампанское, потом сперма. Может, у них там внизу (где темно и не видно) синтетические коврики, и они меняют их каждую неделю? Свеча догорала. Неопознанные цветы выглядели все такими же свежими, но он так и не смог их как следует понюхать. Всего лишь на какое-то мгновение Даффи стало интересно, кто поставляет им благовония.
Когда на следующее утро ему позвонил Хендрик, от его приподнятого настроения мало что оставалось.
— Хотел узнать, как вы продвигаетесь.
— Понемножку, мистер Хендрик, понемножку. То, се — одним словом, рекогносцировка. (Клиентам нравилось это слово, хоть не все они умели его выговорить). Много времени уходит на слежку, вы ж сами понимаете.
— Да. Но вы уже что-нибудь обнаружили?
— Ну, у меня сейчас гораздо больше зацепок, чем в самом начале.
— Вы обходитесь мне недешево, мистер Даффи.
— Угу.
— И вы до сих пор не нашли моего вора.
— Нет.
— И с вашего появления на складе краж больше не было.
— Но вы, мистер Хендрик, наверно, и не хотите, чтобы они были?
— Нет. Конечно, нет.
— Так, может быть, это мое присутствие удерживает их от воровства? — говоря так, Даффи чувствовал, что это сомнительное предположение.
— Да, но если ваше присутствие и дальше будет их удерживать, и они ничего не будут красть, значит, вы и поймать их не сможете?
— Нет.
Несмотря на ранний час, Хендрик был на удивление логичен и последователен. Это было нечестно. Даффи еще не допил первую чашку кофе.
— Вы же понимаете, я не могу платить вам только за то, что пока вы там, краж не происходит.
— Конечно, нет.
— Это обойдется мне еще дороже, чем если бы я просто разрешил им брать раз в месяц все, что душе угодно.
Даффи хмыкнул.
— Вы ведь там уже почти месяц, верно?
— Что ж, может быть, как раз сейчас что-то и произойдет.
— Я даже не знаю, на что надеяться: что это произойдет или нет, — похоже было, что логика Хендрика начала увядать.
— Раз уж об этом зашла речь, мистер Хендрик, то это все исключительно на ваше усмотрение. Я, естественно, соглашусь с любым вашим решением. Однако на вашем месте я бы немного подождал. Я прекрасно вас понимаю — вы платите деньги и до сих пор ничего за это не получили. С другой стороны, вы ничего и не потеряли. Я надеюсь, у вас нет нареканий к моей работе у вас на складе.
— О нет, никаких нареканий. Даже больше, мистер Даффи, если вы вдруг захотите сменить род занятий…
— Это очень великодушно с вашей стороны. Значит (никогда не следует отдавать инициативу клиенту), мы с вами можем подождать еще какое-то время, я правильно понимаю?
— Да, пожалуй, так будет лучше.
Когда он повесил трубку, Даффи подумал, ну вот, есть еще немного времени, но совсем не много. А если ничего так и не выяснится, он всегда может рассказать Хендрику, что у него есть судимость; после этого тот наверняка его повысит, даже не прибегая к помощи миссис Бозли.
Занятная штука жизнь, думал он по дороге на работу. По крайней мере, иногда — оттого и хочется ее продолжать. Тот парень из «Близнецов», такой пылкий, кончил тем, что разукрасил блевотиной коробку с часами, а девица из «Пижона» его завела и расфонтанила. Никогда бы не подумал, говорил себе Даффи, никогда бы не подумал, что так получится, если бы мне заранее предложили выбор.
Но, с другой стороны, не было в ней ничего занятного; жизнь была штука запутанная и непонятная. По дороге на работу за ним снова увязались пузатые Боинги. Даффи вспомнил, как обычно передавали по радио: «Все триста пятьдесят два человека…», «Все сто тринадцать человек…», «Все два миллиона триста сорок пять тысяч девятьсот восемнадцать человек…». Они всегда говорили об авиакатастрофах именно так. Никогда просто «двести пятьдесят четыре человека». Как только Даффи слышал в новостях это «все», ему не составляло труда сказать, чем закончится фраза: «…погибли, когда лайнер ДС-10 „Кукарача эрлайнз“
