может быть, если рассмотрим человека, соединившего в себе то и другое, как думаю и в том случае, если захочет кто показать, каково здоровье и какая его польза, всего яснее будет видно сие, когда выведет он на среду человека, вполне пользующегося здоровьем. И мы перед глазами поставив человека, так живущего, узнаем его благосостояние, и со всех сторон осмотрим его красоту. Будем же смотреть не на то, чем украшается он, ни на то, сияет ли он чудесами и имеет ли иную подобную благодать, но посмотрим только на него самого и на красоту его внутреннюю, на добродетель его души. Ибо если с сими дарами сравнить ревность, одна она будет доказательством добродетели, а исследовать самый образ жизни значит узнать самого человека. Потому если нужно узнать самую сущность, зачем искать свидетельств и знамений, когда нужно только исследовать сами дела? Поелику и знамение недостаточно для добродетели. Ибо не всем ревнующим даются они, и не все, у кого они есть, бывают делателями добродетели. Ибо многие, имеющие великую силу перед Богом, не обнаруживают ничего подобного, а между тем, иногда и некоторым из нас бывает сие возможно, и для призывающих Христа нет ничего невозможного, так как не нравы дают сие, а то, чтобы явлен был призываемый. И потому для добродетели установлены и таинства и всякий труд, а для получения силы оной никто не измыслит ничего из известного, как нужно бы трудиться. И что я говорю? Когда не было сих знамений, не имели к ним никакого желания, не искали их, а когда явились они, не было дозволено даже радоваться им.
О чем и как должно печалиться живущему в Боге, это ясно для всех, но почему должно, и какой в сем отношении приличен способ, это не для всех и размышляющих ясно; потому не излишним будет возможное по нашим силам рассмотрение сего. Печаль зависит от ненависти, ненависть же от сознания зла. Ибо мы отвращаемся того, что кажется злым, а что почитает кто вредным и чем отягощается, тому противодействует, когда наступает оно; потому живущий правильно и занятый истинным любомудрием знает, во–первых, что есть зло на самом деле, знает же, что должно ненавидеть, и противится тому, чем можно быть отягощену. Потому поищем, что действительно составляет зло для человека. Многочисленно и разнообразно то, что носит сие имя, и иное трудно для всех вообще людей, иное только для некоторых, но из всего этого ничто не составляет в собственном смысле зла для души и болезни воли. Ибо и падение звезд, и замешательство времен, и бесплодие стран, и провалы, и землетрясения, и голод, и опять убожество и болезнь, и обиды, и темницы, и раны, и подобное тому, само в себе может быть и зло, но для человека никак не зло. Ибо сие вредит внешнему, и не касается ничего далее тела и имущества, человек же не тело, чтобы при болезни его больному быть и всему человеку, тем менее терпит вред самая природа человеческая при потере того, что нужно для жизни тела. И еще мнения многих не делают человека худшим, хотя бы кто и думал о нем худо. Ибо если бы согласиться на сие, то надлежало бы человеку и худо делать и лучшим быть в самом себе, быть злым и благим, злосчастным и блаженным, судя по тому, то или другое думают о нем. Человек же на самом деле состоит из воли и разума, и кроме сего ничто иное не существенно для него, а сие может принести человеку иногда добродетель, иногда зло. И если случится подвергаться несчастью или поступать хорошо, подвергаться болезни или быть здоровым, жить в утеснении или наслаждаться, то одно бывает, когда удаляемся, другое, когда пребываем в том, в чем должно. Поелику же заблуждение разума есть ложь, а заблуждение воли — зло, остается рассмотреть, по какому ясному признаку можем мы распознавать заблуждение того и другого. Из множества их всех определеннее суд самого Бога, и потому благо и истинно то, что приятно Ему, а зло и ложь, — что не заслуживает Его одобрения; и чему Он удостаивается учить человека, то истина, чего повелевает желать, то благо, а противное сему полно лжи, полно зла. И из божественных вещаний одни достигли земли проповедью людей, вестником других был сам Бог, облекшийся в природу человеческую, и как человеку голосом изъяснил долг его. Что же может быть полезнее правил, или истиннее догматов, которых Сам Бог был и законоположником, и Сам же провозвестником, Он единый истинный и единый благой. Итак, нужно узнать, что, составляя извращение природы, печалит истинного человека, и избрать противоположное сему. Ибо по истине худо то, что противостоит воле оной, а когда оно зло, пекущимся о благе прилично ненавидеть его, а ненавидя не желать, когда нет его, и противиться, когда есть оно. Опечалит же их существующее зло, когда или сами они уклонятся несколько от закона, или другие, вместе с которыми стремятся они к лучшему, а они всем людям желают того, чтобы прибегали они к человеколюбию Божию и возжелали видеть славу Божию, сияющую в каждом из них. И таким образом, живущим во Христе приносит печаль один грех, во–первых, потому что он зло, а они по нравам своим благи, во–вторых, потому, что противодействует законам Бога, с Которым стремятся они соединиться волей, и, в–третьих, потому, что живущим по правому слову всего
