Но без крючьев и веревок тут не справился бы и опытный скалолаз.
– Ладно, надо пробовать, – Роберт закинул автомат за спину. Подтянул ремень, чтобы оружие не болталось, и подошел к скале вплотную.
Зацепиться на ней было не за что, и Роберт подпрыгнул, проверяя, насколько он не дотянется.
Оказалось, что намного, почти на метр. Снег выдерживал вес тела при ходьбе, но при попытке прыгнуть начинал крошиться, и опереться на него оказалось так же сложно, как на облака.
Роберт походил вдоль карниза, выискивая место, где он спускается пониже, но такового не обнаружил. Тогда начал сгребать снег, надеясь соорудить достаточно большую кучу, чтобы забраться наверх.
Сначала согрелся, потом промок и замерз, а легкий, пушистый снег не желал слипаться.
– Ну, надо пробовать, – пробормотал Роберт, вставая на кучу и ощущая, как она проседает под его тяжестью.
Он рванул вверх, ухитрился зацепиться за какую-то трещину и едва не заорал от боли – края ее резали не хуже отточенной бритвы. Попытался подтянуться, но в следующее мгновение шлепнулся на сугроб, чертыхаясь и размахивая поврежденными руками.
На снег брызнуло алым.
– Вот была бы у меня веревка, – пробормотал Роберт, посасывая один из порезов. – Хотя что тогда?..
Закинуть веревку все равно было не на что, за гладкие камни и лед она не зацепилась бы. Вот если бы нашелся кто-то, кто ухватил ее сверху и подтянул Роберта вверх…
От этой мысли ему стало жарко.
– Вернуться к той девке? – пробормотал Роберт, забыв про боль. – Вытащить ее и попросить о помощи? Никогда! Нет, просто нужно выбрать место получше и нагрести побольше снега…
Некоторое время сидел, приходя в себя, а потом встал и решительно принялся за дело. Снег набивался в рукава, куртка и брюки намокали и делались все тяжелее, а он работал и работал, ощущая себя не человеком, а маленькой и очень плохо сконструированной снегоуборочной машиной.
– Ну, да поможет мне Единый… – вовремя пришедшая на память молитва помогла успокоиться и собраться с мыслями.
Роберт закрыл глаза, решительно шагнул вперед, на кучу и прыгнул. Ладони цапнули по шершавую скалу, ухватились за очередную трещину, мускулы на руках сократились.
От боли в потревоженных разрезах все поплыло перед глазами.
Роберт еще пытался подтянуть себя, елозил пузом по холодному камню, но руки уже разжимались.
– Ох… – только и смог он сказать, падая назад.
Под спиной хрустнуло, автомат врезался куда-то в область почек, а Роберт закусил губу, чтобы справиться с терзающей пальцы болью. Когда ощутил во рту соленое, понял, что прокусил губу.
Сесть смог только минут через десять, когда голова перестала кружиться, а кровь – грохотать в ушах.
– Что же делать? – пробормотал Роберт, глядя на скалу, где остались багровые потеки. – Так и самому сдохнуть недолго!
Поднялся, подошел к провалу. Более проходимым тот выглядеть не стал.
Снежок припорашивал камни, а на самом дне виднелись глыбы льда, похожие на исполинские трехгранные обелиски.
– Нет, – Роберт вздрогнул. – Не пройти… Никак.
Он посмотрел на собственные руки, на пальцы, украшенные на уровне вторых фаланг рваными разрезами, на запекшуюся вокруг них кровь, и отчаяние сдавило грудь.
Неодолимое желание прыгнуть вниз и покончить со всем этим заставило Роберта сделать шаг назад.
– Помилуй меня Единый… Нет! Нет! Надо выжить! И для этого вернуться к этой… твари…
Мысль о том, чтобы вступить в союз с девушкой-форсером, еще полчаса назад внушавшая отвращение и ужас, в этот момент показалась вполне здравой.
– Она тоже человек… генетически, – сказал Роберт сам себе. – Или произошла от человека. Если мы поможем друг другу, то ничего страшного в этом не будет…
Он обтер лицо и руки снегом, несколько раз глубоко вздохнул и пошел назад, прочь от провала, карниза и окровавленной скалы под ним.
Дочь эволюции.
9.
Снег не переставал, так что Марте время от времени приходилось отплевываться и мотать головой, чтобы отгрести в сторону хотя бы часть нарастающего вокруг головы сугроба.
Несмотря на броню, девушка потихоньку замерзала и, чтобы не давать крови застаиваться, раз за разом сжимала и разжимала кулаки. Мышцы сокращались, акселераторы не давали им перенапрячься и плотный снег очень медленно, но поддавался.
Вокруг кистей образовались небольшие каверны.
На второй час такой «работы» стихший ветер появился снова, кружившиеся вокруг лица снежинки превратились в колючую крупу.
