двери которой рвалось пламя, нос пощекотал запах едкого дыма.
Субтактик указал в сторону соседней квартиры, откуда доносились звуки автоматных и пулеметных очередей. Люди, не желая терять выгодной позиции, не спешили покидать помещение.
Затрещала выбитая дверь, первым в проем ринулся Стефан, несколько раз выстрелила его пушка. Один из людей повалился молча, другого выбросило в окно, а третий, падая, дважды выстрелил из гранатомета.
Марта ощутила, как ее поднимает и отбрасывает на стену, в глазах на мгновение помутилось.
Очнувшись, обнаружила себя лицом на грязном полу, а рядом – стонущего Анхеля. Живот его был разворочен так, что среди кровавых ошметков виднелся позвоночник.
– Клянусь Пророком… – прошептала Марта.
На ногах после взрыва не осталось никого. Нескольких людей взрывной волной вышвырнуло из окна, остальные попадали на пол, беспомощные, словно одурманенные мухи.
Форсеры, пошатываясь, поднимались. На такую «мелочь», как вибрирующий гул в ушах и плавающие перед глазами цветные пятна, обращать внимание никто из них не собирался.
Люди, лишенные имплантантов комплекса жизнеобеспечения, валялись без сознания.
Марта подняла ионное орудие, нацелила на ближайшего человека – и поняла, что ствол покорежило взрывом. Стрелять из такого оружия было бы равносильно самоубийству.
Сделав пару шагов внутрь квартиры, она наткнулась на Пабло.
– Укуси меня дьявол… – бормотал тот, каким-то детским, беспомощным жестом потирая лоб.
– Всех добить! – голос Антона, несмотря на то, что он пострадал не меньше других, звучал спокойно. – Пабло, займись домом напротив…
Стефан, двигаясь замедленно, поднял оружие, его примеру последовала Анна. Пабло на негнущихся ногах подошел к оконному проему, ставшему от взрыва намного шире.
Висящая над плечом мортира сдвинулась и выплюнула плазменный шар, за ним еще один.
– Теперь они не уйдут, демон забери… – злобно сказал Стефан. – Всех перестреляем!
В подъезде загрохотали выстрелы. Марта, забыв, что ионное орудие сейчас можно использовать разве что в качестве дубинки, развернулась и бросилась к выбитой двери.
Хельга металась на лестничной площадке, стреляя при этом куда-то вниз, откуда со свистом прилетали пули.
Последствия взрыва давали о себе знать, уворачивалась девушка плохо. Левая рука ее висела плетью, перебитая в районе плеча, пробоина красовалась в боку. Багровая рана пульсировала, не истекая кровью: по счастью, крупные артерии не были задеты, а мелкие сосуды комплекс жизнеобеспечения купировал.
– Проклятье… – в очередной раз плазмаган Хельги лишь глухо клацнул, говоря, что батарея в нем закончилась.
Снизу показались два человека в тяжелых бронекостюмах.
– Она жива! – удивленно рявкнул один, а второй просто вскинул оружие.
– Вот гады… – Марта ощутила, что ее захлестывает клокочущее бешенство.
Метнувшись мимо Хельги, она одним прыжком преодолела лестничный пролет, схватила людей за округлые, увенчанные гребнями шлемы и столкнула их друг с другом.
Раздался глухой лязг, один из врагов содрогнулся, угодив себе в ногу из собственного автомата. Марта подтолкнула тела, и они скатились по лестнице, стуча головами по ступенькам.
– Неплохо, – сказала Хельга, оседая на пол. – Очень неплохо…
– Тебя бы к санитарам надо, – озабоченно сказала Марта.
– Его тоже, – кивнула Хельга на Анхеля и закашлялась.
– Ему санитары ничем не помогут, – сглотнув комок в горле, сказала Марта, глядя в светлые глаза под почти белыми бровями.
Недоуменное выражение в них застыло навечно.
Легкий транспортер остановился так резко, что тормоза возмущенно взвизгнули, а на мостовой остались темные полосы.
– Мертв? Давайте сюда! – спрыгнул с транспортера форсер, за ним еще один.
Марта подняла взгляд и облегченно вздохнула.
Пятнадцать минут назад Антон отправил ее в тыл с приказом доставить тело Антона, пристроить куда- нибудь потерявшую боеспособность Хельгу и выяснить насчет боеприпасов.
Оставшегося у бойцов звена заряда батарей хватило бы на пять минут стрельбы.
Двое дюжих санитаров, боевые комбинезоны которых благодаря специально внесенному пигменту имели темно-зеленый цвет, осторожно опустили на землю носилки.
Марта с предательским чувством облегчения помогла уложить на них бывшего соратника, которого волокла практически в одиночку. Израненная Хельга едва могла идти сама.
Все время пути почему-то очень тяжелое тело Анхеля пригибало к земле, а близкий запах крови и развороченных внутренностей вызывал постыдные для боевого форсера желания: отбежать за угол и освободить желудок, а потом сесть и попросту разрыдаться.
