– Святая Дева, какой ужас! – сказал подошедший Арагонес. – Вас можно врагам показывать – для устрашения…
– Лучше не надо, – Вильям криво улыбнулся, – тогда с нами никто не захочет воевать и Легион останется без дела.
– А это что за хрень? – подскочивший Радукану ткнул пальцем в пятнышки крови, разбросанные тут и там. – Соскрести каждое!
– Есть, сэр! – зло ответил Вильям.
Со следами возились еще больше часа. К этому времени пробитые в постаменте дыры оказались заполнены взрывчаткой и заклеены маскировочным пластырем. Обнаружить их смогли бы только приборы, но никак не глаза, пусть даже такие большие, как у вителлиан.
– Уходим! – махнул рукой лейтенант.
Не прошло и получаса, как вырезанный из двери кусок металла оказался приварен на место. На востоке к этому времени обнаружились первые признаки рассвета.
Просто сидеть, прислонившись к скале и вытянув гудящие ноги, оказалось так приятно, что Вильям в первое же мгновение едва не уснул. Только усилием воли выдернул себя из забытья.
– Видят духи, я узнаю эти места, – проговорил Ли. – До точки выброса осталось совсем немного…
– Судя по тому, сколько мы топаем, миновали ее раз пятнадцать, – проворчал Цви.
С момента ухода от постамента прошло почти трое суток. За это время легионеры повторили маршрут по подземельям, только в обратном направлении, затем двенадцать часов не могли вылезти на поверхность – над заброшенным городом сновали десятки летающих машин, по руинам лазали вителлиане, заглядывая чуть ли не под каждый обломок.
Исчезновение одного из сторожей монумента не осталось незамеченным.
Выбраться из развалин удалось лишь когда интенсивность поисков снизилась. Оказавшись вне заброшенного города, легионеры шагали без остановок.
– Еще не прошли, – поправил Цви сержант. – Километров шесть осталось.
– А вот мне что интересно, – вмешался в разговор Гаррисон, – если мы все следы так здорово уничтожили, то как вителлиане узнают, что именно земляне подорвали их статую?
Вильям оживился – этот вопрос его тоже волновал.
– Все просто, видят духи, – сказал Ли без всякого чувства превосходства. – Там не только брикеты с взрывчаткой, а еще и передатчик. За минуту до взрыва он выдаст по всем диапазонам фразу 'Убирайтесь с Заритона!'.
– Святая Дева, – Арагонес покачал головой. – Я бы на месте этих мохнатых в ярость пришел!
– А они и придут… – сержант, заметив, что Радукану встает, осекся. – Подъем! Хватит отдыхать! Пошли-пошли!
– Надеюсь только, что это случится когда мы будем в гиперпространстве, – пробормотал Вильям, занимая место в строю. – И подальше от Вителлио.
Восточный край неба потихоньку светлел, меркли висящие над горизонтом звезды. Легионеры миновали одно ущелье за другим, постепенно поднимаясь все выше в горы. До восхода солнца остались считанные минуты, когда Вильяму и Арагонесу выпала очередь идти в передовом дозоре.
Вильям шагал, шипя сквозь зубы всякий раз, когда мышцы ног сводило судорогой, то и дело тер слипающиеся глаза. Арагонес зевал, разевая рот, как голодная жаба.
Если бы не недосып и усталость, они бы вовремя заметили оказавшуюся прямо на дороге округлую палатку, а так – миновали большой валун и почти уперлись в нее носами.
– Святая Дева! – ошеломленно сказал Арагонес, глядя на сидящего около палатки вителлианина. В руках он что-то держал, а дрова, сложенные аккуратной кучкой, начинали дымиться.
Вильям нажал спусковой крючок до того, как понял, что делает. Вителлианин всхлипнул и завалился вперед. Зашипел залитый кровью костер.
– Туристы, не иначе, – пробормотал Арагонес. стволом винтовки поднимая полог и заглядывая в палатку. – Там еще трое. Спят, вроде. Что делать будем?
Из-за камня появился идущий впереди солдат Радукану. Глаза его округлились, лицо скривилось от досады.
– Вот уроды хреновы! – с чувством сказал он, глядя на лежащее около костра тело.
– Что делать, господин лейтенант? – спросил Вильям.
– Еще живые есть?
– Да, трое, – Арагонес кивнул в сторону палатки.
– Доводите дело до конца, – голос Радукану звучал твердо. – А ваш проступок мы разберем позже.
– Прости меня Святая Дева! – Арагонес перекрестился и сунулся в палатку. Винтовка стреляла беззвучно, но слышались чавкающие звуки, когда пули впивались в мягкую плоть.
– Ли, Соболев – вперед, – приказал лейтенант. – Эти двое уже ничего не соображают…
Арагонес выбрался наружу, лицо его было мрачным.
– До сего дня я никогда не убивал детей, – пробормотал он, – и надеюсь, что больше не придется…
– Клянусь четверкой… – только и смог сказать Вильям.
