Ветер со скрежетом огибал железо. Небо не умещалось и вылезало за пределы города.
— Что же делать? — подумал кто-то рядом с Куклиным, а улица была пустынна.
— Я. «Нет! — сказала она. — Нет! Выйдите хотя бы на полчаса!» Но нигде не было этого получаса.
— Слово «странно», повторенное три раза подряд.
— Я встал за углом секунды.
— Я говорю: «И что же?»
— Смотрите! Это, кажется, числа?
— Судя по запонкам, да.
— Я, затаив дыхание, прислушался: откуда я отзовусь?
— И что же, позвали?
— Нет, отозвался.
— :
— Вы издали странное двоеточие. Это напомнило мне.
— Вы меня не дослушали.
— Да, молился богу, но бог меня не дослушал.
— Что это, конец?
— Нет, это просто «что это?»...
Были одновременно осень и ночь. Гость, которым стало меньше, столкнулся нос к носу с Куклиным. Гость уходил. Схватив пальцами лицо, оставалось несколько минут до полночи. Фамилия уходящего была Уходящий. Он пристально посмотрел прямо в лицо мимо Куклина. Куклин сразу от этого взгляда почувствовал себя мимо себя. Он бросился вслед Уходящему. Но тот уже был далеко на мосту. Запыхавшись, они никак не могли настигнуть друг друга.
Когда он оторвал пальцы от своего лица, взорам гостей предстало что-то непостижимое. Глаза были окровавлены, а углы губ вздрагивали. Смертельная бледность покрывала его и стены близстоящих домов. Он помнил крыши, реку. Какой-то корабль шел по черной воде, сигналя огнями. Хозяйка спросила:
— Куда же вы уходите?.. Но, что это с вашим лицом?!.
И вздрогнула, замолчав.
Он не мог объясняться ни на одном из существующих языков. Он принялся изучать азбуку немых, но только изранил пальцы. Не вынеся пытки ступенями, он бросился в пролет лестницы.
Но прежде он чуть не коснулся Истленьева, проходя мимо него. Левицкий покосился вслед уходящему Уходящему и вдруг узнал в нем одно из действующих лиц своего поразительного сновидения.
Было так тихо, что было так. Ночь часов и ночь окон таинственно смотрели в глаза друг другу.
Хозяйка подошла к Истленьеву. Или это обоим им показалось?
Гости не узнавали друг друга и снова раскланивались.
1-Й ГОСТЬ
Удивительный день!
2-Й ГОСТЬ
Ничего удивительного, тем более, что это ночь.
3-Й ГОСТЬ
Ах, я знал по поводу этого одно поразительное слово, но забыл его!
4-Й ГОСТЬ
Итак, ничего не произошло. Ничего и не могло произойти. Но все же... Какой-то незнакомый самому себе человек шел, а была ночь. Он слышал свои шаги и видел свою тень, когда она появлялась возле желто- светящихся фонарей. И только. «Кто это? — шептал он, указывая на себя. Беглец?» И он принялся избегать широко освещенных улиц. В темных переулках ему было спокойнее. Он перевел дыхание. На одном из домов висел номер, который вдруг привлек его своим странным числом. Не решаясь постучать, он стоял долго. Тогда дверь отворилась сама, и чей-то голос тихо пригласил его. Вскоре, после долгого путешествия по темной лестнице и коридору, он оказался в комнате, где слабо светила лампа. Женщина, которая его привела, ничего не спрашивала, а только стояла и только была...
5-Й ГОСТЬ
Что это? Вы рассказываете, или мы слушаем?
4-Й ГОСТЬ
В небе — незаживающие раны от крыш... Молчание длилось. Наконец, ночь не выдержала...
5-Й ГОСТЬ
Ах, ваш рассказ полон слов!
6-Й ГОСТЬ
Странные я однажды видел глаза после дождя!
7-Й ГОСТЬ
Ночь после глаз.
8-Й ГОСТЬ
Он смотрел в окно и видел булыжную мостовую, выщербленную углами звезд...
9-Й ГОСТЬ
Ах, я сдавлен прошлым и будущим!..
Хозяйка молча подошла и остановилась. Странные у нее были глаза! Казалось, они были перед грозой, перед вещим боем часов или после чего-то другого.
Стало так тихо, словно видение самому себе показалось видением.
Истленьев не видел ее. Он остался один. Ночь осталась одна.
Левицкий был в этом отношении подобен сверкающему стеклу: он позволял скорее видеть сквозь себя, чем видеть себя. Он вспомнил вдруг слова Вологдова «быть веселым, не теряя отчаяния». Мария тоже их вспомнила, и они переглянулись.
Гости незаметно смешивались с темнотой.
— О чем?
— Улицы покрылись льдом, и было скользко думать о боге.
— Ночь или день?
— Ни того, ни другого.
— Так тихо?
— Так, но не тихо.
— А что же она?
— Сейчас отвечу.
— О!
— О — вверх ногами.
— Но это ведь то же самое!
— Ошибка живых.
