угадывались очертания ближайших островов. Дождь не шел, но капельки влаги блестели на всех поверхностях, и было довольно холодно.
Мы выбрались из каюты, и коллега отправился поднимать носовой якорь.
– Представьте, не идет, – удивленно сказал он, потянув за цепь. – Похоже, за что-то зацепился…
Я хотел сообщить, что нырять в ледяную воду не намерен, но тут услышал за бортом мягкий всплеск, и за ним – еще один. Мигом позже ноздрей коснулось знакомое зловоние – смесь запахов тухлой рыбы, химической гари и свежего гуано.
– Это еще что та… – Бартоломью осекся на полуслове, а Ангелика шустро скользнула обратно в каюту.
За борт рядом со мной ухватились две руки с перепонками между пальцев и острыми когтями, а следом показалась лысая, покрытая серой чешуей башка с выпученными лягушачьими глазами.
Да, далекий путь пришлось проделать этим водоплавающим ребятам, чтобы добраться сюда аж из Кракова, если это, конечно, те же самые типы, а не их местные родственники.
– Опять вы? Одного раза мало? – пробурчал я и врезал кулаком по уродливой морде.
Чешуйчатая башка исчезла, руки разжались, раздался громкий плеск.
Но кто-то хлюпающий, толстый уже забирался на нос, другой незваный гость карабкался на корму, и Харальд в оцепенении смотрел на подбиравшееся к нему существо.
– Не стой столбом! Сожрут! – рявкнул я, и тут на поле боя появилась валькирия с оружием.
«Вулкан» в ее руках негромко хлопнул, и один из лысых уродов полетел в воду. Второй оскалился, но две ампулы с чем-то откровенно ядовитым вонзились ему в шею, и оскал превратился в гримасу боли. Третьему досталось от кулака опомнившегося коллеги, и мощный удар отшвырнул мутировавшего жабоида метров на пять.
– Антон, поднимай кормовой якорь! – рявкнула Ангелика, бросила мне автомат, а сама взяла на изготовку второй. Повернула голову и перешла на британскую мову: – Харальд, не спи, вытаскивай!
Вот что значит настоящая женщина – повысила голос, и все мигом забегали.
Бартоломью метнулся на корму, я последовал за ним, готовясь выстрелить в любую пакость, что только подберется к поверхности. Якорь вылетел из воды точно пробка, нас окатило брызгами. Мгновением позже донесся грохот, возвестивший, что с носовым произошло то же самое.
– Заводи мотор! – продолжала командовать наша шпионка. – Убираемся отсюда, пока нас не утопили!
Что-то заскребло по днищу, из волн принялись одна за другой выныривать похожие на уродливые дыни головы, но движок уже затарахтел, и мы понемногу начали набирать ход.
– Давай, давай! – подбодрил я и себя, и наше суденышко, и на всякий случай пальнул в самого наглого урода. Не попал, но не особо расстроился, поскольку твари дружно распахнули пасти и издали гнусный вой. Злоба прозвучала в нем, разочарование и обещание неприятностей в будущем.
– Ай-яй-яй, – уныло сказал Антон, когда мы обогнули остров Бьелкалой и двинулись на север. – Они что, теперь все время будут за нами таскаться? И на море не съездить?
Я представил картину – курорт в Египте, пляж, лежаки, на одном наш худред в плавках, а на соседних два пузатых лягушоида в панамах, с натертыми защитным кремом харями, и с трудом удержался от смешка.
– Их притягивает Печать, ее «аромат»… – напомнила Ангелика.
– А чтобы они могли нас достать, мы должны провести на одном месте несколько дней, – добавил я. – Никто же к нам в Голландии в номер не ломился или в той же Хайфе, хотя там до моря рукой подать. Так что езжай на отдых без нас, каждый день меняй отели, и все будет в порядке.
Бартоломью мрачно посмотрел на меня, и я подумал, что в отпуск он двинет куда-нибудь в пустыню Гоби или в Сахару.
– Кто это такие? – Харальд наконец вновь обрел голос.
– Ну, если учесть, что виденное, побитое и обстрелянное нами не вписывается в научную картину мира, то не было никого, а нападение на катер тебе просто померещилось, – нагло заявил я.
– Да ладно… ну, я… – смутился коллега. – Теперь я признаю, готов поверить… да.
– Вот и славно, – заключил я. – А теперь вези нас в Берген. Сами слышали, что сказал тот тип в египетской шляпе – у О’Дила есть четыре дня, начиная от сегодняшнего, чтобы поднять из мертвых Кхтул- лу, и сегодня они уговорили остальных Властителей Древности этому не мешать. Так что чем быстрее мы доберемся до логова нашего лысого «друга» и взорвем его к чертовой бабушке, тем лучше.
План этот возражений не вызвал, Харальд добавил скорости, и катер устремился сквозь туман.
Глава 16
Жутко таинственный остров
Раззудись, плечо, размахнись, рука!
Из отеля в Бергене мы съехали в четыре часа утра, вызвав легкую оторопь у дежурившей на ресепшене барышни, светловолосой, голубоглазой, розовощекой и немного тормозной.
Давно заметил – в скандинавском отеле девяносто процентов персонала может быть из негров, арабов, вьетнамцев и бог знает кого, но за стойкой в холле обязательно будет сидеть аутентичный абориген.
В общем, барышня выпучила глазки, узнав, что мы намерены отбыть прямо сейчас, и попыталась выяснить, чем мы недовольны. Мое объяснение, что нас зовет труба и все такое, было воспринято как отговорка. Белокурая девушка впала в грусть, но не запамятовала поинтересоваться, не выпили ли мы чего-нибудь из мини-бара.
Усевшись в «Лендровер» Харальда, мы прокатили мимо Брюггена и нырнули в тоннель, первый, но далеко не единственный на нашем долгом пути.
Коварный Хаим Шоррот, да страдать ему зубными болями и чесоткой тысячу лет, выбрал для своей базы Террак-фьорд, расположенный далеко к северу от натоптанных туристических маршрутов. Чтобы добраться туда, нам предстояло преодолеть не одну сотню километров по норвежским дорогам, оставить позади множество серпантинов и поселков.
Вынырнув из тоннеля, мы очутились в настоящем фьорде, и тут Бартоломью просто прилип к окну.
Я его вполне понимаю – когда первый раз попадаешь в эти места, кажется, что ты выпал из обычного мира, угодил в огромный голливудский спецэффект, и ощущение нереальности проходит только через несколько дней. Отвесные склоны выглядят искусственными, водопады – игрушечными, а пейзажи – до того красивыми, словно их нарисовали на компьютере.
Но тем не менее все это существует на самом деле, и именно за этим едут в Норвегию миллионы туристов.
На завтрак мы остановились во Фламе, крохотном поселке, откуда берет начало Фламсбана, самая крутая в мире железная дорога, крутая не в смысле понтов, а по соотношению высоты подъема к длине пути. Проехали Лердаль, знаменитый благодаря музею лосося, национальной норвежской рыбы, а дальше потянулись незнакомые мне места.
Харальд рулил, Антон, усаженный нами на переднее сиденье, охал, ахал и фотографировал, а мы с Ангеликой работали. Я корпел над статьей, пытаясь впихнуть в нее все, что мы узнали, и в то же время не перегрузить текст деталями, а наша шпионка колдовала с ноутом коллеги, лазила в Интернет, юзала почту и время от времени разговаривала по сотовому.
– Нет, я так не могу, – сказал я, после тяжкой борьбы со словами закончив очередной абзац.
– Что такое? – спросила белокурая бестия.
– Это не статья, это какой-то роман получается! С зарисовками из жизни сектантов. Понятно, что все это и отдельной книжкой можно издать, но ведь для начала материал в номер надо сделать. – Я почесал буйну голову и добавил: – Шеф меня убьет.
– Не убьет, а кастрирует, – поправил отвлекшийся от созерцания видов добрый худред.
Утешил, нечего сказать.
Мы тем временем одолели совершенно пустынную, затерянную между гор трассу, заправились в городишке под названием Отта, и после него дорога стала несколько более оживленной. К обеду, когда задница моя от долгого сидения начала неметь, показался Тронхейм, во времена конунгов называвшийся Нидарос и бывший столицей страны.
