схватку в жарких песках Святой Земли. Рутьеры для них были не опасными и страшными грабителями, а всего лишь кучкой вооруженного сброда…
– Строй плотнее! – рявкнул главарь наемников.
Копье Робера с треском вонзилось в один из щитов, и легко пробило его. Держащий его воин отлетел назад, свалив стоящего позади.
Со всех сторон стоял звон, треск и грохот, сквозь который пробивались полные боли крики. Набравшая разбег конница проламывала строй рутьеров, точно тупой клинок – дерево щита. Рыцари разили наемников длинными копьями, а могучие кони, закованные в доспехи, топтали их и сшибали наземь.
Робер ощутил, как под копытами Вельянгифа что-то затрещало, и тут же его копье, застрявшее в теле невезучего баска или арагонца, сломалось. Нормандец отшвырнул бесполезную палку и взялся за меч. Но сражаться неожиданно оказалось не с кем. Сквозь смотровую щель была видна пустынная лента дороги, а по ушам хлестал крик брата Анри:
– Вперед, вперед!
Остановились только через несколько сотен шагов, когда стало ясно, что дестриеры слишком устали, чтобы нести всадников дальше.
И тут же брат Жиль зашатался в седле, и если бы не успевшие подхватить его оруженосцы, рухнул бы наземь.
– Молите Пречистую Деву и всех святых, чтобы они послали выздоровление вашему брату, – клирик, исполняющий в общине Марманда обязанности лекаря, говорил так тихо, что приходилось напрягаться, чтобы расслышать его слова.
– Что с ним? – спросил брат Анри, перекатывая желваки на скулах. В тусклом свете масляной лампы, освещающей помещение постоялого двора 'Герцогиня Алиенора', лицо де Лапалисса казалось желтым и очень старым. До города брата Жиля пришлось везти на попоне, растянутой между двумя лошадьми.
– Кольчуга почти спасла его, приняв удар, – ответил лекарь, – но два ребра сломаны и, как я боюсь, повреждено легкое. Ему нужен покой и тепло, и тогда все будет в порядке.
– Проклятье! – брат Анри ударил кулаком по столу. – И почему в Марманде нет командорства Ордена? Мы не можем ждать, пока он поправится, но и бросить брата вот так я не могу…
– Во имя Господа, – монотонно сказал лекарь, – можно оставить его в нашей общине Святого Креста. За доблестным рыцарем будет наилучший уход, при соответствующем дарении в пользу обители…
И тут почтенный клирик, который уже получил сегодня немало полновесного серебра, облизнулся, показав язык, длинный и узкий, которому позавидовала бы змея.
– Сколько отсюда до Бордо? – спросил брат Анри. Судя по решительно блеснувшим глазам, он уже определился с дальнейшими действиями.
– Три дня пути, – слегка удивленно отозвался клирик, столь пекущийся о благоденствии своей обители.
– Завтра, во имя Господа, ты еще раз обработаешь его рану, – тоном, не допускающим возражений, сказал де Лапалисс. – Перевяжешь как следует, и мы двинемся в путь. С Божьей помощью брат Жиль благополучно доберется с нами до Бордо…
Когда лекарь, удивленно покачивая головой, ушел, Робер поинтересовался.
– Брат Анри, а почему вы не согласились оставить брата Жиля на попечение добрых монахов? Ведь тут ему будет лучше, чем в дороге.
– Я вовсе не уверен, что они такие уж умелые лекари, во имя Господа, – пожал плечами командор, – и, к тому же, если оставить Жиля здесь, то потом придется отправлять из Бордо сюда специальный отряд, ведь в одиночку путешествовать по дорогам Аквитании небезопасно. И пока брат Жиль будет вне стен любого из командорств, совесть моя останется неспокойной…
– Клянусь Святым Отремуаном, мы почти прибыли! – в голосе брата Анри звучало такое облегчение, словно он только что спасся от неминуемой смерти.
В подтверждение его слов впереди виднелись башни крупного города. Это мог быть только Бордо.
Дни, прошедшие после столкновения с рутьерами, выдались тяжелыми. Двигаться приходилось медленно. Брат Жиль, которому брат Готье, самый опытный в обращении с различными ранами, каждый день менял перевязку, сидел на лошади с трудом, и стонал сквозь зубы каждый раз, когда его подбрасывало. Лицо раненого было белее мела, и только глаза лихорадочно горели.
Брат Жиль очень хотел попасть в родной город.
Дорога к столице Аквитании шла вдоль берега Гаронны, и по мере того, как отряд продвигался к северо-западу, река становилась все более широкой. На левый берег перебрались у небольшого поселка Лангон, после чего она вовсе превратилась чуть ли не в морской пролив, другой берег был едва виден в сгустившемся тумане. Лениво плескались холодные, стального цвета волны.
Город постепенно приближался, стали видны мощные стены, построенные еще в те времена, когда Аквитания была не владением английских королей, а независимым герцогством.
При виде Бордо лицо брата Жиля смягчилось, с него исчезло болезненное напряжение.
– Вы ведь видите, сеньоры, он прекрасен? – воскликнул раненый, поднимая руку, и в тот же момент спереди показалась группа стремительно приближающихся всадников.
– Кто это там? – недоуменно вопросил брат Анри, вглядываясь в дорогу. – Никак, это воины?
– О Матерь Божья! – брат Жиль покачнулся в седле. – Нам лучше вооружиться и быть готовыми ко всему…
– Это что, разбойники? – поинтересовался Робер, проверяя, как меч выходит из ножен.
– Нет, – мрачно ответил бордосский рыцарь, – это, скорее всего, епископ Илия.
