Хлеб был такой твердости, точно его сушили специально, а огромная кость с неведомо как задержавшимися на ней волоконцами сухожилий изо всех сил притворялась жареным мясом. Гарнир представлял собой кучку обрезков от самых разных овощей. Арс разглядел морковные хвостики, очистки репы и очень тонкие ломтики кабачков, в основном состоящие из шкурки.
Завершал трапезу горелый пирожок размером с мелкую монету. Начинка его грозила стать сюрпризом. Стоило только надеяться, что ей не окажется героически погибший в печи таракан.
– Даже шакал не стал бы это есть, – сказал Топыряк со вздохом.
– Да ладно тебе привередничать! – жизнерадостно откликнулся Нил, которому аппетит не испортила бы даже найденная в тарелке мокрица. – Ешь давай!
Сам он вовсю грыз кусок хлеба, а доставшийся ему суп исчезал с такой скоростью, словно его откачивали из тарелки насосом.
Не успел Арс управиться с салатом, как по коридорам, перекрывая топот и гомон, пронесся тягучий мощный гул «Бомм! Бомм!». Колокол, висящий у ректората, давал знать, что время перемены закончилось. Часть студентов, дожевывая на ходу, ринулась в коридор.
Бить в колокол, звук которого с помощью хитроумных заклинаний распространялся по всему зданию, было обязанностью пожилого прохфессора, оставившего преподавание и носящего титул Хранителя Времени.
Снабженный песочными часами, он фактически обитал в маленькой каморке около колокола, и только его рукам повиновалась уходящая в громадное бронзовое чрево веревка.
Как-то раз старшекурсники, воспользовавшись рассеянностью очередного Хранителя, добавили ему в чай сонной настойки. Старик благополучно почил, и перемена продолжалась вместо положенных пятнадцати минут почти два часа. Преподаватели, привыкшие все делать по колоколу, благодушествовали, студенты предавались радостному ничегонеделанию, и только когда за окнами начало темнеть, один из деканов что- то заподозрил.
Скандал вышел первостатейный. Хранителя отправили на покой, заменив на более шустрого, пару человек выгнали из МУ, еще несколько отделались разного рода наказаниями.
Услышав колокол, Арс вздрогнул и по привычке собрался куда-то бежать, но вовремя вспомнил, что сейчас «окно». Судя по тому, что народу в харчевне после колокола почти не убавилось, так же было и у всех остальных.
Пока Топыряк сражался с костью, пытаясь обнаружить на ней что-нибудь съедобное, Нил, успевший слопать все, откровенно скучал. Без особого успеха попытавшись познакомиться со второкурсницей с кафедры магии растений, сидящей за соседним столиком, он неожиданно толкнул Арса в бок.
– Чего тебе? – спросил тот, едва не подавившись костью.
– Смотри, Торопливый! Чего ему тут надо?
В харчевню, подозрительно оглядываясь и крутя носом, точно охотничья собака, входил городской стражник. Его начищенный шлем, напоминающий ночной горшок модернистской конструкции, сверкал сквозь кухонный чад, клубами плавающий в воздухе. Меч на боку казался нелепым украшением.
– А, ты не знаешь, – усмехнулся Арс, радуясь, что хоть раз в жизни узнал что-то раньше болтливого приятеля. – Это потому, что прогулял первую лекцию. Сегодня ночью кто-то странным образом убил одного из наших.
– Кого? – зеленые глаза Нила выпучились, нос, похожий на картофелину, зашевелился.
Ответить Арс не успел.
Торопливый, обозрев харчевню, почему-то двинулся к ним.
– Хмм… ухх… мм… – остановившись около столика, он некоторое время грозно пыхтел, сверкая глазами. Отношения между студентами и городской стражей складывались не самые теплые. Первые любили повеселиться, побить фонари у домов зажиточных горожан, попеть легкомысленные песенки на улицах глубокой ночью, побуянить в кабаках. Торопливым все это, по непонятным причинам, не очень нравились, и они при случае поколачивали студиозусов. Те платили им пылкой нелюбовью, а состряпанное в стенах МУ прозвище Тормозливые вызывало у доблестных стражей порядка бешеную ярость.
Вот и сейчас явившемуся в харчевню Торопливому оказалось сложно обратиться к классовым врагам. Но он преодолел предрассудки, и через невнятные звуки и суровое пыхтение с трудом протиснулись членораздельные слова.
– Эээ… вы есть… ыыы… студенты? – Вопрос являл собой верх идиотизма.
Арс поглядел на Нила, красовавшегося в яркой зеленой мантии. Кроме людей, имеющих отношение к магии, подобную одежду никто не носил. Более того, на правой стороне груди у каждого из сидящих за столом красовался символ МУ – корова, поедающая пергаментный свиток, а на левой – три полоски, означающие третий курс, и перекошенная рожа – знак кафедры демоноведения.
– Нет, – невинно ответил Прыгскокк, – мы гномы с огромными топорами. Потомственные горняки.
На лице Торопливого появилось озадаченное выражение. На лбу, пониже шлема, задвигались складки. Должно быть, это символизировало умственную деятельность.
– Это шутка? – предположил он нерешительно, и уже с большей уверенностью продолжил. – Я сержант Васис Ргов. Мы расследуем таинственное убийство, произошедшее сегодня в парке университета. Можете вы что-нибудь сказать по этому поводу?
Несмотря на то, что вопрос был задан двум приятелям, его услышали все, находившиеся в этот момент в харчевне. В «Сушеном драконе» наступила полная тишина. Слышно было, как шипит на кухне что-то жарящееся, и как стучит лапками бегущий по потолку таракан.
– А я думал, что все расследование будет проходить секретно, – сказал Арс.
– Оно и проходит секретно! – кивнул сержант и бдительно огляделся, чтобы проверить, не подслушивает ли его кто недозволенный. В дымной атмосфере харчевни его блестящий шлем неумолимо покрывался копотью. – Но мне велено собирать слухи! Вы ведь учились на одном факультете с погибшим?
