Дышал так тяжело, что грудь ходила ходуном. Сердце не билось, а тряслось в истерике. Мускулы казались нагретым пластилином, кое-как налепленным на кости. Болело все одновременно, от пяток до макушки, в голове мутилось, так что время от времени Семен переставал понимать, что происходит.
– Надо убираться отсюда… – прошептал он, когда стало немного получше. – Здесь нас рано или поздно кто-нибудь заметит. И захочет узнать, чего это два мужика на асфальте валяются?
Нащупал рядом с собой пистолет, маленький, с коротким стволом, убрал в карман. Обыскал снайпера, но ничего интересного не нашел. Взвалил обмякшее тело на плечо и поволок хозяина синего комбинезона в сторону кладбища. Чуть не упал, когда нога зацепилась за кочку.
Кирпичную ограду высотой в рост человека преодолел с величайшим трудом. Едва втащил на нее довольно тяжелого снайпера, а когда спустился, некоторое время просидел, отдыхая.
Потом Радлов встал и потащился вглубь кладбища.
Тут, на узких аллеях под кронами старых деревьев, было темно, тихо и безлюдно. Пахло увядшими цветами, сырой древесиной и еще чем-то сладким, чем всегда пахнет в местах упокоения. За оградками поднимались надгробья, каменные ангелы печально глядели во мрак, торчали кресты. Блестели нанесенные золотой краской имена и даты жизни.
Укромное место отыскать оказалось нетрудно. Семен забрел туда, где захоронения выглядели старыми, неухоженными. По узкой тропинке вышел к свободному пятачку, где ранее, судя по пню размером со стол, росло огромное дерево.
– Полежи, приятель, – пленника уложил на землю, и принялся изучать его чемоданчик.
Настроенный на отпечатки пальцев замок открыть не сумел и попросту сломал. Крышка откинулось, обнажая выложенное мягким бархатом нутро, помещенные в особые секции детали.
Сомнений не оставалось – снайперская винтовка.
– Настало время побеседовать, – Семен поморщился от резкой боли в пострадавшей от химер ноге. Нагнулся и похлопал пленника по щекам. – Эй, проснись. Все, передышка закончилась.
Веки снайпера затрепетали, он открыл глаза и беспомощно завертел головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
– Откровенно предупреждаю – не дергайся, – проговорил Радлов. – Я сильнее тебя и много быстрее, хотя только что вышел из больницы. Нервы у меня слабые, если подумаю, что ты пытаешься сбежать, могу ненароком и пришибить. Понял?
– Да, – на лице снайпера мелькнули досада, удивление, страх, но он быстро овладел собой.
– Это хорошо. А теперь расскажи, кто тебя послал и зачем.
– Ну, ты же понимаешь, что я просто не знаю. Меня наняли… – учитывая ситуацию, он выглядел удивительно спокойным.
– Хотел я этого избежать, но не получится, – Семен вздохнул. – Если не начнешь говорить, я буду ломать тебе пальцы, один за другим. Сначала на левой руке, потом на правой. Ведь для твоей профессии умелые, ловкие кисти просто необходимы…
– Ты не посмеешь. Не сможешь… – даже через мрак стало видно, как снайпер побелел. – Я знаю, кто ты…
Он неожиданно рванулся, перекатился в сторону, закричал во все горло:
– На помощи! Пом…
– Тихо, – прохрипел Семен, хватая снайпера за горло и с трудом отгоняя желание сдавить изо всех сил. – Зря орешь. Вокруг только мертвые, но они тебе вряд ли помогут.
Пленник забился было, но быстро затих.
– Не вздумай больше фокусничать, – Радлов разжал руки. – И начинай говорить, а не то… сам знаешь…
Внезапный приступ слабости вынудил его прерваться. Перед глазами появились радужные пятна, в ушах возник мерный рокот. Семен с ужасом подумал, что сейчас свалится в обморок и окажется в полной власти своего нынешнего пленника. Сжав зубы, он начал бороться, гоня дурноту прочь.
– … скажу! – достиг слуха обрывок фразы.
– Чего ты там бормочешь? Повтори, – сказал Радлов, дрожащей рукой вытирая пот с холодного лба.
– Я ничего тебе не скажу, – с некоторым удивлением проговорим снайпер. – Думаешь, я испугаюсь твоих угроз?
– Нет, не думаю, – Семен наклонился, взял пленника за левую кисть и резким движением сломал ему мизинец.
Ночную тьму пронизал вскрик, полный боли. Радлова затошнило, он приложил все силы, чтобы голос звучал столь же уверенно, как и раньше:
– Угрозы не стоят ничего без наглядного примера. Ну что, будешь говорить?
– Кровожадный ублюдок! Ты рехнулся? – в голосе снайпера прозвучал страх.
– И это говорит человек, стрелявший в меня? – причиняя осознанную боль другому, Семен чувствовал себя на редкость погано. На душе скребли кошки размером с тигров, нарастало отвращение к самому себе. Но он твердо знал, что другого пути узнать правду и устранить опасность для себя не существует.
– Я не хотел делать тебе… Ай! – снайпер взвизгнул, когда его безымянный палец стал напоминать сломанную ветку. – Подонок! Гореть тебе в аду! Ох, как больно! Тварь…
– Рассылая спам, не жалуйся на хакеров, – вспомнил Радлов старую сетевую поговорку. – Скоро пальцы на этой руке закончатся, я перейду к правой. И тогда ты не скоро сможешь держать в руках винтовку. Ну что?
После среднего пальца снайпер всхлипнул и попытался плюнуть Семену в лицо, но промахнулся. Указательный вырвал у него стон отчаяния, а большой – кучу оскорблений.
– Если ты хочешь разозлить меня и спровоцировать на убийство, то зря, – проговорил Семен, понимая, что долго вести такой допрос не сможет. – Я изуродую твои пальцы, затем возьмусь за предплечья и лодыжки. Буду выбивать зубы по одному. Сил у меня хватит…
Но сдался пленник только после мизинца на правой руке.
– Ладно, – через слезы прохрипел он. – Я скажу! Только прекрати, фашистская сволочь. Все бы вам пытать…
Радлов испытал облегчение, что больше не придется выступать в роли палача. Но оно причудливо смешалось с радостью – не ожидал, что его назовут фашистом.
– Я работаю на ЦРУ, – заговорил снайпер. – Приказ ликвидировать тебя поступил сегодня утром. Мне сообщили, что…
– Не городи ерунду, – прервал его Семен. – Центральному разведывательному управлению нет до меня никакого дела. Ты проговорился, назвав меня «фашистом». Ну, говори, что ты знаешь! Или мне продолжить? – он ненавидел себя в этот момент за жестокость. Хотелось отойти в сторону, засунуть два пальца в рот и как следует проблеваться. – Потом я буду сильно жалеть об этом дне, но сейчас доведу дело до конца.
На лице снайпера отразилась борьба чувств: страх, отвращение, презрение и даже надежда.
– Меня зовут Томаш Выходил, – сказал пленник. – И вот уже пятнадцать лет я работаю на «Моссад».
– «Моссад»? Разведка Израиля? Разве она сохранилась? И зачем ей я?
– Ответ на твои вопросы очевиден. Мы существуем для того, чтобы жил еврейский народ, – в голосе Томата прорезалось что-то, похожее на гордость, – чтобы никому не пришло в голову повторить то, что сделал Гитлер. Чтобы антисемиты и нацисты боялись выходить на улицу…
Картина немного прояснилась. «Моссад» каким-то образом узнал о сыворотке, о том, что немцам удалось-таки создать сверхчеловека. И когда появилась информация, что этот проект выплыл из забвения благодаря архиву Михнова дворца, евреи встревожились. Именно они, скорее всего, попробовали запугать Радлова с помощью звонков и открытой слежки.
А когда не вышло, попытались уничтожить источник опасной информации. В эту схему прекрасно вписалось нападение киборгов, совершенно невыгодное тому же АСИ.
– Вот оно как… – прошептал Семен. – Они решили, что я хочу восстановить сыворотку, и это будет на руку неофашистам… А ну, хватит болтать!
