улучшилось, когда стало ясно, что у дороги, уходившей от станции на юг, расположена пивная.
Желтым огнем полыхал баннер пива «Ребел», дверь была гостеприимно открыта.
– Печалью сыт не будешь, – пробормотал Семен и свернул к пивной.
– Добри ден, – поприветствовала переступившего порог гостя солидная дама в кружевном фартуке. – Ой, что-то пан какой мрачный? Нет, так нельзя! Сейчас пана развеселим!
Не успел Радлов оглядеться или вставить слово, как оказался усажен за столик у окна. Развернутое меню и кружка светлого пива возникли на клетчатой скатерти как по волшебству.
– Э… благодарю… Давайте чего-нибудь на ваш вкус. Только чтобы это было много и сытно.
– Нет ничего проще! – хозяйку пивной жутковатая внешность гостя не смущала. – Фирменное блюдо – «Далейское бревно». Пока готовится, я принесу что-нибудь закусить.
Закусками почтенная дама заставила весь стол: тосты с чесноком, острый салат, куриные крылышки на гриле. Пока Семен расправлялся со всем этим изобилием, кафе начало заполняться. Явились два дряхлых деда, судя по всему – завсегдатаи, взяли по пиву и принялись шушукаться. За ними пришла компания громогласных молодых людей в рабочих комбинезонах.
На Радлова они посмотрели с удивлением, и он напрягся, ожидая, что интерес вызван новостью о том, что из больницы в Бржевнове сбежал покусанный пациент. Но молодые люди уселись за большой столик и принялись обсуждать футбольный матч, то ли завтрашний, то ли вчерашний.
– Вот ваше «бревно», – сообщила дородная дама, ставя на стол большое блюдо, на котором покоилось нечто, и в самом деле похожее на обрубок соснового ствола, покрытый снегом. – Свинина, телятина, курятина. А сверху – взбитые сливки. Если не понравится, то деньги не берем.
– Хм, вот как, – Семен понюхал «бревно» и взял нож с вилкой. – Думаю, что до этого не дойдет.
Под взбитыми сливками оказался толстый и жирный рулет из многих видов мяса. Радлов покончил с верхним слоем – из нежной телятины, и тут компак издал негромкий, но очень пронзительный звон.
Семен от неожиданности вздрогнул. Рука, потянувшаяся к сенсору соединения, остановилась на полпути.
Этот номер не был известен вообще никому. Поэтому звонить могли разве что из АСИ. Но такой поступок со стороны людей из Агентства выглядел очень маловероятным – зачем пугать дичь, что и так на крючке?
– Да, – проговорил Радлов.
– Привет, – раздавшийся из передающей мембраны голос принадлежал Матею. – Как ты там?
– Жив, и это немало. Ты не боишься, что наш разговор слушают?
– Не боюсь. Твой номер записан вообще на двоюродную бабушку Патрика, что живет в Ирландии. А я звоню с аппарата на демонстрационном стенде в одном из магазинов. Тут работает моя подружка. Так что все чисто, видит Христос. Тебе удалось узнать хоть что-нибудь о дяде?
– Нет, – Семен ощутил легкую неловкость – закрутившись, совсем позабыл про коллегу, остающегося в лапах АСИ. – Но я надеюсь, что он… тоже жив.
– Понятно, – в голосе Матея появилась грусть. – А у нас тут большие проблемы. Агентство в отместку навело на нас полицию. Большой шмон, типа. Проверяют все, и где мы деньги берем, и зачем нам бейсбольные биты. Короче говоря, мы все под колпаком и помочь тебе больше ничем не сможем.
– Вы и так сделали очень много, – сказал Радлов. – Дальше попробую сам справиться.
– Мне что? Не жалко еще помогать, – племянник Иржи Чапека махнул рукой. – Да только на наших началась настоящая облава. Но и мы в долгу не останемся, сегодня организуем несколько демонстраций.
– Успеха вам.
– И тебе. Если чего – позвоню. До встречи, – и Матей прервал связь до того, как Семен успел даже попрощаться.
«Далейское бревно» доел без особенного удовольствия. Допил пиво. Когда расплатился и официантка начала убирать со стола, спросил у нее:
– Тут где-нибудь рядом есть магазин?
– Лавка «У Яна», что наверху, в самом Голыне. Пойдете по дороге, идущей от станции, и сразу ее увидите.
– Благодарю.
Он встал, зашагал к дверям. Молодежь не обратила на уход чужака внимания, старички проводили заинтересованными взглядами. По дорожке, что шла мимо пивной, Семен поднялся по склону холма. На его верхушке деревья поредели, открылся небольшой поселок – несколько улиц, в центре площадь и торчащий над ней силуэт церкви.
Лавку, занимающую первый этаж двухэтажного дома, нашел быстро. Когда зашел внутрь, практически уткнулся носом в прилавок.
– Заходите, будьте добры, – пророкотал стоявший за ним толстяк с гривой седых волос. – У нас есть все, что пану угодно.
Тут продавец не преувеличивал. Лавчонка была забита товаром. В одном из углов высились стойки с одеждой, другой занимали ящики с посудой, в центре располагались стеллажи с бытовыми приборами и инструментами. Рядом с прилавком стоял шкаф с лекарствами, а за спиной толстяка висели полки, уставленные блоками памяти с музыкой и фильмами.
Для Голыне магазин был чем-то вроде торгового центра.
Семен купил острый короткий нож, две упаковки бактериальных повязок, капсулу анестезирующей пены, две пачки салфеток и зеркальце. Продавец ничем не показал, что удивлен, равнодушно сложил покупки в пакет и пророкотал «Насхледаноу» на прощание.
– Насхледаноу, – ответил Радлов.
Он спустился обратно к железной дороге и зашагал в сторону центра Праги. Когда станция исчезла из виду, огляделся и принялся карабкаться вверх по склону очередного холма к вершине, где лес выглядел особенно густым. Обнаружив в орешнике полянку, скинул рюкзак и разделся по пояс.
На том месте, куда вживили биочип, не осталось даже царапины.
– Эх, была не была, – проговорил Семен. – Надеюсь, что память не подведет, и я найду его быстро…
Достал покупки из пакета. Колпачок на капсуле открутился с негромким хрустом, а анестезирующая пена оказалась желтоватой. Когда полилась на плечо, там занемело, кожа потеряла чувствительность.
Стиснув зубы, Радлов взял нож и сделал первый надрез. Боль ощутил, но какую-то тупую, словно от удара. После второго стало хуже, но Семен торопливо расширил рану. С помощью салфеток промокнул кровь. Зеркальцем поймал солнечный зайчик и направил его в щель, прорезанную в собственной плоти.
Биочип, похожий на крохотного полупрозрачного паучка, виднелся на самом дне раны.
– Вот он, гад, – когда снова взялся за нож, боль усилилась. Показалось, что рука охвачена огнем. – Сейчас я его…
Пришлось еще раз промокнуть кровь, и Семен начал ковыряться в разрезе. Терзал себя, стараясь не думать о том, чем именно занимается, помнить только о цели, которой нужно достичь…
«Паучок» вывалился из раны и упал в траву, где и затерялся. Радлов поспешно схватил капсулу и вылил на рану остатки анестезирующей пены. Боль утихла. Потом тщательно вытер плечо салфетками и налепил сверху бактериальную повязку.
Под ней разрез не загноится и зарастет гораздо быстрее.
Когда стал одеваться, выяснилось, что левой рукой Семен пользоваться может, но каждое движение сопровождается болью. С некоторым трудом натянул майку, куртку от костюма.
– Ну вот, теперь куда лучше, – пробормотал он, запихивая все, что осталось после «операции», в один из карманов рюкзака. – По крайней мере, одним наблюдателем меньше…
Внимательно осмотрел поляну – не оставил ли каких следов, и пошел обратно к путям. Возникла мысль вернуться к станции и сесть на ближайшую электричку до Смихова. Но Радлов подумал, что и так примелькался в районе Голыне, и решил идти дальше.
Миновал дачный поселок, вытянувшийся вдоль железной дороги, и вновь оказался посреди леса. На ходу разрез сначала заболел сильнее, но затем боль перешла в чесотку.
