Ивару было бы на нее глубоко наплевать, если бы не били его самого.
Он и конунг прикрыли Арнвида собственными спинами, прижав к стене, и тот громогласно ругался, призывая на головы обитателей города самые жуткие проклятия,
– Да сожрут черви ваше мужское достоинство! – вопил он в то время, когда Хаук свалил наземь еще одного из нападавших, но и сам ощутимо получил в зубы. Ивар, все еще слабый, точно новорожденный котенок, лишь отбивался. – Да изменят вам жены с самыми грязными из рабов!
Хаук изловчился и пнул кого-то в живот. Тот согнулся с утробным воем.
Чей-то твердый кулак, вылетевший сбоку, с глухим стуком врезался в скулу Ивара. Повторный удар он ухитрился отбить, и в этот самый момент с дальнего конца улицы донеслось негромкое позвякивание.
– Стража! – заорал кто-тр. – Бежим!
И доблестные горожане так же дружно, как недавно восстали на битву с варварами, покинули поле боя. Лишь простучал и стих дробный топот.
– Да поразит ваших овец мор! – прокричал не успевший вовремя остановиться Арнвид уже в пустоту.
– Что тут происходит? – Вместе со светом от факелов в уличной темноте возникли стражники. На их толстых лицах читалось желание не пущать, хватать и рубить все подряд.
– Ничего… – откликнулся Хаук, стирая с рассеченных губ кровь. – Маленькое недоразумение.
– Ну-ну! – К счастью викингов, эти стражники, похоже, еще не знали о позорном поражении своего собрата на сегодняшних Играх.
– Что-то мне перестал нравиться этот город, – сказал Ивар после того, как городские воины удалились. На скуле у него, судя по ощущениям, назревал большой и красивый синяк. – По роже тут бьют так же, как и у нас в Трандхейме. Не стоило отправляться так далеко.
– Скажи спасибо, что бьют не хуже, – без улыбки ответил конунг.
После драки слабость вернулась, и последние два десятка шагов Ивар прошел словно в тумане. А затем едва не упал от удивления – рядом с закрытой дверью нерешительно мялся Эраст.
– Ты что тут делаешь? – поинтересовался Хаук.
– Да этот рыжий ваш меня внутрь не пускает, – с обидой в голосе сообщил Главный Советник По Особым Поручениям, – говорит, что никого дома нет. Я ему: а кто тогда отвечает? А он мне: тебе, мол, это все мерещится с перепою.
– Сейчас разберемся, – утешил его Арнвид и заколотил кулаком в дверь. Та отозвалась глухим гулом.
– Опять ты, ромейская морда? – раздался после паузы голос Нерейда. – Сказал же, никого нет!
– А вот за морду сейчас схлопочешь! – сурово пообещал Арнвид. – Открывай быстрее!
Загрохотал засов, дверь со скрипом сдвинулась, обнажая высокую фигуру рыжего викинга. Насмешливо блеснули его глаза.
– Ну что? – спросил он, глядя на Ивара. – Всем наподдали под зад?
– Увы, нет! – ответил за ослабевшего молодого бонда Хаук. – Кое-кто оказался нам не по зубам…
Внутри дома стоял неистребимый запах пыли и горелого мяса. Слуги разбежались еще в первый день после вселения викингов, не выдержав буйного нрава новых владельцев, и северяне управлялись со всем сами. Как умели.
– Ну говори, зачем явился? – мрачно поинтересовался конунг, заходя в помещение, некогда бывшее парадным залом. Роскошный ковер покрывали пятна жира, на длинном столе громоздились блюда, бутылки и кувшины. У огромного камина, в котором мягко потрескивали дрова, кто-то беззаботно спал.
– Вам нужно уплывать, немедленно! – сказал Эраст, с отвращением взирая на окружающее его непотребство.
– Чего? – вытаращил глаза Нерейд, и даже Ивар неожиданно обнаружил, что удивлен.
– Объясни почему! – потребовал конунг, выражение лица которого не изменилось, лишь глаза заледенели, став почти белыми.
– Слишком многие возмущены результатом сегодняшних Игр, – ответил чиновник, внимательно вглядываясь в лица собеседников, – и я вижу, что кое-кто уже высказал вам недовольство… Но это были те, кто потерял в своей ставке десяток или два золотых монет! Те же, кто разорился не на одну тысячу и не получил ничего, могут попытаться попросту убить вас! Не своими руками, разумеется, но негодяев, которые охотно возьмутся за это дело, здесь хватит…
– Пусть попробуют!.. – процедил Хаук сквозь зубы.
– И попробуют! – уверенно кивнул Эраст. – И не только оружием, но и ядом, и огнем. Как тебе смерть в дыму и пламени пожара, доблестный вождь?
– Бежать перед лицом опасности недостойно мужчины! – твердо и раздельно проговорил Хаук. – Мы останемся здесь и примем свою судьбу, как подобает.
– Что же! – Лицо Эраста исказилось, в черных глазах полыхнул гнев. – И не говорите потом, что я вас не предупреждал!
Резко развернувшись, он выскочил из зала. С треском хлопнула входная дверь.
– Зря все же я не отрубил ему голову… – с сожалением проворчал Нерейд.
– А я бы уехал… – вполголоса произнес Ивар, ощупывая синяк на скуле. Тот уверенно разбухал. – А то боюсь, что цесаревна опять меня будет в гости звать для бесед. А это страшнее любого пожара или битвы!
