– Это правда. – Он смутился. О предстоящей дороге как-то раньше не думал, само собой разумеющимся считал, что самым трудным будет добиться ответа от Со-Вифеона. – Но я справлюсь сам! Не могу я тебя тащить с собой!
– А если я сама захочу с тобой поехать, по собственной воле? – спросила она с вызовом. – Вечно вы, мужчины, считаете, что только вы хозяева земли и можете принимать решения, которым женщина обязана подчиняться! Ты еще прихрамываешь и один не уедешь далеко!
– Ну… да… хм… – Давно Харальд не чувствовал себя столь беспомощно. Предпочел бы сразиться с парочкой демонов, чем разговаривать с этой женщиной. – Если ты желаешь, то… конечно… поехали со мной… Но учти, дорога будет нелегкой! Ты же не привыкла путешествовать?
– Ничего, привыкну. – Голос Йофрид звучал решительно. – А ты будешь меня учить – всему, что знаешь! Не утаивая!
Харальд вздрогнул. Очень знакомая страсть послышалась ему в словах девушки. Та самая, из-за которой он тридцать лет назад сбежал из дому.
– Хорошо, – сказал он, тяжело вздохнув. – Я согласен.
Дождь лил третий день. Небо нависло низкое, серое, словно брюхо исполинского чудовища, решившего навеки отгородить землю от солнца. Дорога размокла, а на конские копыта налипали коричневые неаппетитные комки.
От сырости не спасали даже плотные дорожные плащи. Они промокали насквозь, и влага потихоньку просачивалась внутрь, оседая на коже тяжелыми каплями.
По сторонам тянулись голые осенние поля, на которых зябли жалкие колосья озимых, леса, обряженные в роскошный предзимний наряд, несколько поблекший под неумолчным ливнем.
Йофрид ехала позади. В первой же деревне она попросила купить ей мужскую одежду, с каждым днем все увереннее сидела в седле, и если не заглядывать под накинутый на голову капюшон, вполне могла сойти за мальчика.
Вчера она простудилась, и равномерный шелест дождя по лужам и монотонные завывания ветра время от времени нарушались громким чиханием. Жеребец Харальда от него поначалу вздрагивал, да и теперь, на второй день, пугливо храпел, пуская из ноздрей струйки белого пара.
Время близилось к вечеру, стало темнее, животные выказывали признаки усталости. Поэтому, когда из серой пелены вынырнули стены небольшого города, Харальд искренне обрадовался.
Башни ворот, похожие на огромные бревна, блестели от дождя, и над ними виднелся флаг, обвисший, словно хвост больной собаки. Герба на нем разглядеть не было никакой возможности.
Но зато он был хорошо виден на одежде стражников, которые при виде проезжающих объявились из- под широкого навеса, под которым пережидали непогоду, – три белые звезды на синем поле.
При желании Харальд мог бы вспомнить уроки геральдики, а вместе с ними – род хозяев города. Но желания не было.
– Куда следуете, уважаемые? – Десятник, похожий на краснолицую жабу, которой по недоразумению дали в лапу копье, на всякий случай решил быть вежливым. Уж больно всадник с мечом походил на наемника.
– В пределы этого города, – отозвался Харальд недоуменно, скидывая с головы капюшон. Куда еще можно ехать по дороге, ведущей прямо в городские ворота и не имеющей ответвлений?
– За въезд положена пошлина. – Десятник надулся, глаза его выпучились. – По серебряной монете с человека! Вас двое, значит – две монеты!
Произведя сей сложный расчет, доблестный страж победоносно ухмыльнулся – мы, мол, тоже не лыком шиты!
Харальд извлек кошелек. В нем грустно звенели последние монеты. Расставаться с ними было жалко, но необходимо.
Два блестящих кругляша перешли в лапы десятника, тот махнул рукой, и стражники заторопились под навес – укрыться от не желающего прекращаться дождя. На Йофрид, тихонько держащуюся позади, они даже не взглянули.
– Посоветую вам постоялый двор «Оса», – сказал напоследок десятник шепотом, словно сообщая важную тайну. – Кормят там хорошо, комнаты чистые, клопов нет…
Харальд в ответ рассеянно кивнул.
Когда две конные фигуры скрылись за поворотом, к десятнику приблизился один из стражников, высокий и тощий, как оглобля. Произнес хриплым пропитым голосом:
– Слышь, а он ведь похож… Ну, на этого, о котором нам ведено сообщать. Волосы седые, на роже морщины.
Десятник посмотрел на подчиненного, как на заговорившую корову.
– Чего ты мелешь? – гулко сказал он. – Нам приказали сообщить сотнику, если через заставу проедет пожилой мужчина, а этому едва сорок! Мало ли что у него с рожей и волосами! Зато как легко в седле сидит! И тот должен быть один, а этот – с девкой!
– Так с ним девка была? – На лице тощего отобразилось искреннее удивление. – А я думал – парень!
Десятник засмеялся – словно загрохотало что-то в огромной бочке.
– Допился ты, скоро пиво с водой путать будешь! Точно, девка, хоть и в мужской одежде! У меня глаз наметанный!
На красной жабьей морде появилось гордое выражение, а грудь десятник выпятил так, что того гляди лопнет.
