стены, приняв их за вал из мусора, и зашагал в сторону право-восточной окраины.
Район тут был приличный, под засохшей грязью угадывались кочки – булыжники мостовой, воздух дрожал от жары, лениво жужжали загорающие в тени мухи, негромко трескались получившие солнечный удар стены.
Будь погода чуть более холодной, на этом маршруте Васю ограбили и избили бы минимум раза три.
Но грабители и хулиганы благоразумно попрятались в тень, и Ква-Ква стал почти так же безопасен, как припортовые районы Токио, трущобы Мехико и заселенные арбами окраины Парижа.
Не подозревающий об этом Вася вышел на улицу Старых Богов и замер, восторженно открыв рот.
Одноэтажное, потрепанное жизнью здание напоминало таверну. Над входом в нее висел клинок, огромный, словно оглобля. На переломанном у рукояти лезвии гордо темнели пятна ржавчины.
– Ух ты, – сказал Вася, ни мгновения не сомневаясь, что меч дожидается тут именно его. – Клевая штука! Вот только как ее снять?
Вася пошевелил мозгами и решительно направился прямо к двери.
Та скрипнула, и бывший студент, а ныне Спаситель Мира от Великого Зла окунулся в пахнущий чем-то очень специфическим полумрак.
– Добрый день. У вас стульчика не будет? – с жизнерадостностью получившего новую игрушку ребенка спросил Вася, разглядел некий предмет, напоминающий табурет, и схватил его. – Вот спасибо большое!
И он вместе с табуретом выбрался обратно на улицу.
Таверна «Сломанный меч» очнулась от обычного дремотного существования, состоящего в бесконечном вспоминании тех времен, когда трава была зеленее, девушки – симпатичнее, и даже чудовища – чудовищней…
В «Сломанном мече» собирались герои, вышедшие в отставку и поселившиеся в Ква-Ква. Порой заглядывали и действующие, ветром судьбы занесенные в эту часть Лоскутного мира.
Из окутывающей столики полутьмы донеслись голоса.
– Это еще кто? – поинтересовался один, такой могучий, что его обладатель мог заменить пароходную сирену.
– Не шнаю…
– Первый раз вижу.
– Кхе-кхе…
Вася забрался на стул и принялся выковыривать из трухлявых досок гвозди, удерживающие меч в пришпиленном к стене состоянии.
Дело продвигалось довольно туго, со скрежетом и треском.
– И что он там делает? – осведомился первый голос, зарокотавший подобно грому.
– Кхе-кхе…
– Шейчаш, очки надену…
– О, да он ворует твой меч!
Обычные люди в такой ситуации просто встали бы и отвесили Васе хорошую порцию тумаков, причем совершенно бесплатно. Герои же замерли, очарованные смелым безумием происходящего.
Только полный идиот или безрассудный храбрец мог попытаться стащить что-нибудь из «Сломанного меча», а уж покуситься на меч хозяина заведения, Агрогорна Эльфолюбивого…
Герои, вне зависимости от внешнего облика, относятся к одному биологическому подвиду. К счастью для остальных разумных существ, этот подвид не может похвастаться многочисленностью.
От обычных людей, гномов или эльфов героев отличает не излишек силы и умение обращаться с оружием (хотя все это присутствует), а наличие некоего плохо изученного органа, умеющего влиять на вероятностное поле Вселенной.
Именно этот орган позволяет героям реализовывать совершенно невероятные события, сводить к нулю вероятность обыденного и выживать там, где умереть много проще, чем высморкаться.
Ну а кроме того, герои больны особого рода безумием, неистовым и ярким, как полыхание сверхновой. И они прекрасно умеют чувствовать это безумие в других.
– Вот так, давай-давай, – кряхтел Вася Эарендил Конан Терминатор, освобождая из плена меч, некогда украденный у каких-то эльфов, и не подозревал, что остается в живых только чудом.
Старые герои, столпившись в дверном проеме, глядели на молодого человека, как дети – на фокусника.
– Вот, отлично! – Вася деловито отковырял рукоять с куском лезвия, потом его остаток и спрыгнул на землю. – Большое спасибо за стул! Ура мне! Я отправляюсь спасать мир!
Взмахнув обломком клинка и едва не отрубив себе пальцы, он деловито удалился.
Отодвинув парочку дряхлых героев в сторону, на улицу неторопливо выбралась наряженная в засаленный передник и грязные бриджи гора мяса и жира, являющаяся хозяином таверны.
На лице, точнее, на вершине Агрогорна Эльфолюбивого (прозвище произошло от страсти к юным эльфийкам) отразилась задумчивость.
– Ничего себе дела, – прорычал хозяин таверны с недоумением родителя, обнаружившего пятнадцатилетнюю дочь с сигаретой и рюмкой в руках. – Он и в самом деле упер мой меч!
