кровь. – Ты выпускаешь нас просто так?
Могучий лоб тюремщика сморщился от усилий.
– Ну, я могу взять с вас честное слово, что вы будете вести себя хорошо, – сообщил он, – хотя мне никто этого не приказывал.
– О боги, – сказал Лахов, – что-то изменилось в этом городе, раз стражники начали проявлять инициативу.
– Честное слово? – проговорил Легкий Шмыг с сомнением. – Ладно, я обещаю, что не буду шалить.
– Свободен, – буркнул сержант и отступил в сторону, освобождая проход. – Эй, вы, не тяните время. Что я вас тут, до завтрашнего дня ждать буду?
Вампир зашагал к двери, за ним заторопились остальные. На мгновение даже возникла давка, но Поцент ликвидировал ее с помощью пинков и зуботычин. Камера быстро опустела, в ней остались только Гриббл и трое отбывавших срок Торопливых.
– Ну а вы чего? – спросил тюремщик. – Тоже свободны…
– Да поговорить надо, – сказал Лахов. – Что такого случилось, что Мухомор велел всех отпустить?
– Мухомор? Он больше не отдает приказы. У нас новый МЕНТ.
Васис Ргов открыл рот, точно варежку, а Дука Калис удивленно крякнул. Представить, что в кабинете над парадной лестницей хозяйничает кто-то другой, оказалось сложнее, чем не взять взятку.
– Интересный поворот, – осторожно заметил Лахов. – А мы трое… мы как… все еще на службе?
– А я почем знаю? – Гриббл раздраженно дернул плечом. – Давайте, топайте, недосуг мне с вами болтать.
Лахов, Ргов и Калис поднялись по лестнице, чьи ступени покрывал толстый слой грязи и жира, и вышли на улицу. Дневной свет, показавшийся очень ярким, вынудил всех троих зажмуриться.
Через некоторое время Торопливые открыли глаза и смогли оглядеться.
– Что-то здесь не так, – сказал Калис, разглядывая знакомую до последней выбоины улицу Тридцатисемилетия Отрытия Канавы.
Она выглядела привычно шумной, вонючей и многолюдной. Вот только было в ее гомоне и «аромате» что-то новое, странное, чего не имелось еще несколькими днями ранее. Во взглядах лоточников и многочисленных нищих таилось не желание урвать свой и чужой кусок, столь обычное для Ква-Ква, а нечто похожее на страх.
А страх Торопливые умеют чувствовать очень хорошо.
– Это точно, и надо в этом разобраться, – согласился Лахов. – Но, прежде чем разбираться, нам нужно сделать одно дело.
– Это какое? – спросил Ргов.
– Пойти в «Потертое ухо» и как следует выпить. Чтобы привести себя в рабочее состояние.
Возражений не последовало, и стражники двинулись прочь от штаб-квартиры, прокладывая дорогу через толпу, которая немного раздвигалась перед людьми с оружием, но и только.
За те дни, что трое Торопливых провели в тюрьме, нищих в Ква-Ква стало много больше.
Просьбы и нытье сливались в гнусавый бормочущий хор. Среди знакомых и давно надоевших физиономий, покрытых грязью, фальшивыми язвами и настоящими прыщами, попадались новые лица, не успевшие еще обзавестись профессионально жалостливым выражением.
Калис оказался немало удивлен, обнаружив меж попрошаек прославленного вора, недавно бравшего заказы только на богатые, хорошо охраняемые дома.
– Ба, Слимс Три-Д, ты чего тут делаешь? – поинтересовался Дука, замедляя шаг.
– Век воли не видать, начальник, – грустно отозвался Слимс. – Кризис у нас, сами видите, эхо- гномический. Обворовать некого, все богатеи обнищали. Позвольте обокрасть вас на пару бублей… в смысле, подайте несчастному калеке, дураки, дороги и долги…
Прозвище вор получил как раз за любимую присказку.
Дука Калис просьбу пропустил мимо ушей и принялся нагонять ушедших вперед соратников. А топавший первым Лахов был сильно удивлен, когда наперерез ему шагнул пожилой мужчина в напудренном парике.
– Сэр, – проговорил он, – разрешите обратиться к вам с просьбой?
Лахов, которого никогда не называли сэром, ошарашенно кивнул.
– Сэр, не найдется ли у вас в кармане парочки лишних бублей? – спросил мужчина и изящным движением предъявил перевернутую треуголку.
Только тут до бывшего лейтенанта дошло, что у него просят милостыню.
– Э… нет… нету… – нервно ответил он.
– Понимаю, сэр, – кивнул Дженкинс, уволенный из дома лорда Дырга после того, как там вступила в действие стратегия жесткой экономии. – Тяжелые времена. Прошу простить за беспокойство, сэр.
Бывший лакей поклонился и отступил в сторону.
– Этот город сошел с ума, – пробормотал Ргов, поймал удивленный взгляд коллег и спешно добавил: – В смысле, совсем сошел с ума.
Остаток пути до «Потертого уха» стражники преодолели в молчании и, только оказавшись внутри кабачка, с облегчением вздохнули и подумали, что даже в Ква-Ква есть незыблемые ценности.
Такие, как грязные полы и прокисшее пиво.
Горные вершины торчали густо, словно прыщи на физиономии невезучего юнца. Даже узенькая тропинка с трудом находила место, чтобы втиснуться между ними, да и то ей приходилось нещадно петлять.
Вершины были древними и ленивыми, и сейчас они с удивлением наблюдали за тремя странными существами, уверенно шагавшими по тропинке. Вершины привыкли к тому, что тут бродят горные козлы, топают ножищами циклопы или громыхают лапами тролли.
Но людей, а тем более йоду они не видели никогда и поэтому не спешили спустить на путников лавину или каменный оползень.
– Если те одноглазые, типа, не соврали, – сказал Рыггантропов, – скоро будет граница Лоскута.
– Ссс, – просипел Тили-Тили.
Арс Топыряк не сказал ничего. Сегодня утром он испытал настоящее потрясение, когда проснулся и обнаружил, что его не только не съели, а даже не надкусили. Учебный курс «Основы выживания в Лоскутном мире» оказался настоящим фуфлом, особенно тот раздел, где говорилось о циклопах.
Одноглазые любители подраться указали студентам дорогу, а сами побрели на восток, в сторону вожделенного Ква-Ква.
– Нет, не соврали, в натуре, – сказал Рыггантропов еще через некоторое время. – Вот она, граница.
Арс глянул вперед и обнаружил, что в нескольких шагах горы заканчиваются пропастью глубиной в километр. Тропинка благополучно сворачивала и вела по краю обрыва в левую сторону. Далеко внизу виднелись покрытые чащобой холмы Лоскута Дурьфы.
– О… – сказал Топыряк, понимая, что высоты можно бояться и в том случае, если стоишь на земле.
Создавая Лоскутный мир, боги особенно не заморачивались с технологией. Они просто брали лобзик побольше и выпиливали куски из понравившихся им Вселенных так, чтобы получались прямоугольники одинакового размера. Что при этом лобзик проходит по самой серединке горного массива, образуя отвесную, совершенно гладкую стену, не заботило никого.
Бессмертные вообще не склонны обращать внимание на всякие мелочи.
Получившийся пазл из тысяч прямоугольников складывали почти наугад, и вышло так, что на восток от Дурьф появилось нечто вроде крепостной стены, какой смертным ни в жизнь не построить. Спуститься и остаться в живых здесь могло только умеющее летать существо.
Для остальных имелся обходной путь.
– Да, здорово было бы просто прыгнуть туда, – заметил Рыггантропов, который в чуткости мог соревноваться с айсбергами. – А так нам еще топать и топать. Хотя вон внизу видно море.
– Ага, – слабым голосом отозвался Топыряк.
Как выяснилось чуть позже, он вполне может не бояться. Ну, если сумеет идти, не глядя вправо, туда, где открывалась такая манящая, такая притягательная и смертоносная глубина…
Пока Арс боролся с собственным страхом, тропинка потихоньку шла вниз, где блестело под солнцем
