этого часа, когда мы отправляемся на покой, все-таки произошло кое-что, приведшее мир в движение. Давайте присядем на скамьи и послушаем. Люблю новости, даже если они и недобрые. Скажи на милость, молодец, — обратился он к Лазарю, — когда, как и почему свершилась эта беда? Расскажи все по порядку, не спеша — есть чем время скоротать. Соберись с мыслями и рассказывай.
Иисус вскочил. Он смотрел на Лазаря, и губы его дрожали. Новое знамение посылает ему Бог. Предтеча ушел из мира, потому как перестал быть нужным ему. Он подготовил путь, исполнил свой долг и ушел…
«Пришел мой час… Пришел мой час…» — подумал Иисус, содрогаясь от ужаса, но не проронил ни звука, вперив взгляд в бледно-зеленые губы Лазаря.
— Он убил его? — прорычал почтенный Мельхиседек, гневно ударив посохом о землю. — До чего мы докатились! Кровосмеситель убивает святого, развратник — подвижника! Пришел конец света!
Ужас охватил женщин, и они принялись протяжно голосить. Слепому стало жаль их.
— Это уж слишком, почтенный Мельхиседек, — сказал он. — Мир еще прочно стоит, не бойтесь, женщины!
— Рассечена гортань человечества, умолк глас пустыни, — кто теперь обратится к Богу за нас, грешных? — прерывающимся от рыданий голосом сказал Лазарь, и из глаз у него потекли слезы. — Люди осиротели!
— Нечего было бунтовать против власти, — прошипел второй старец. — Что бы ни делали сильные мира сего, закрой глаза и не смотри! Бог то видит, а ты не вмешивайся. Так ему и надо!
— Стало быть, жить рабами? — вскипел Мельхиседек.
— А голову на что Бог дал человеку? Чтобы поднимать ее против тиранов! Это я тебе говорю!
— Помолчите, старцы, давайте послушаем, как свершилось несчастье! — раздраженно сказал слепой. — Говори, сынок Лазарь!
— Я отправился принять крещение. Думал, может, это возвратит мне здоровье, — начал Лазарь. — В последнее время я чувствовал себя неладно, хворал, голова кружилась, глаза распухли, поясница…
— Хорошо, хорошо, это мы знаем, — прервал его слепой. — Дальше!
— Пришел я на Иордан, к мосту, под которым собрался принимавший крещение народ, услыхал крики и плач, но не подумал, будто что случилось, — люди попросту исповедуются в грехах и потому плачут… Не останавливаясь, подхожу ближе, и что же я вижу? Мужчины и женщины лежат лицом в речном иле и рыдают… Я спрашиваю: «Что случилось, братья? Почему вы плачете?» — «Убили Пророка!» — «Кто?! — «Ирод, злодей окаянный!» — «Как? Когда?» — «Напился допьяна, его бесстыжая невестка Саломея плясала нагой у него перед глазами, а развратник обезумел от ее красоты. «Проси чего желаешь! — сказал Ирод, усадив Саломею к себе на колени. — Хочешь половину моего царства?» «Нет», — ответила та. — «Чего же ты хочешь?» — «Голову Иоанна Крестителя» — «Возьми ее!» — ответил Ирод и поднес ей голову на серебряном подносе».
Лазарь вдруг умолк и снова рухнул, наземь. Все молчали. Светильник затрещал, свет задрожал, собираясь погаснуть; Марфа встала, наполнила светильник маслом, и он снова загорелся ровным пламенем.
— Это конец света… — после долгого молчания снова сказал почтенный Мельхиседек, собрав бороду в кулак. Все это время он рассуждал о судьбах мира, думал о беззаконии и бесчестии, о вестях, которые время от времени приходили из Иерусалима. Идолопоклонники оскверняют святой Храм, священники каждое утро закалывают в жертву быка и двух баранов, но не Богу Израиля, а проклятому безбожнику — римскому императору. Открывая утром двери своих домов, богачи видят на пороге людей, умерших ночью от голода, и, приподняв край своих шелковых одежд, переступают через трупы и направляются на прогулку в портики у Храма… Все это взвесил в уме почтенный Мельхиседек и сделал вывод: пришел конец света. Он повернулся к Иисусу и спросил:
— А ты что об этом думаешь?
— Я пришел из пустыни, — ответил тот голосом, который стал вдруг необычайно проникновенным, и взоры всех устремились к нему. — Я пришел из пустыни, где видел, как три ангела уже покинули небо, чтобы пасть на землю. Я видел их собственными глазами. Они покинули край неба и движутся сюда! Первый — Проказа, второй — Безумие, третий, самый милосердный, — Огонь! И услышал я голос: «Сыне Плотника, мастери Ковчег, дабы взять в него всех, кто безгрешен. Торопись! Пришел День Господень, мой День — я иду!»
Крик вырвался из уст у трех старцев. Сидевшие на полу со скрещенными ногами мужчины поднялись, стуча зубами от страха. Женщины всем скопом бросились с воплями к двери. Марфа и Мария стали подле Иисуса, словно ища у него защиты. Разве он не поклялся взять их ковчег? Пришел час.
Почтенный. Мельхиседек вытер пот, струившийся по обрамленному сединами челу, и воскликнул:
— Истина то, что говорит гость, истина! Послушайте, братья, о чуде, которое случилось сегодня утром. Проснувшись, я, как обычно, развернул Священное Писание и наткнулся на слова Пророка Иоиля: «Трубите трубою Сионскою, да откликнется святая гора. Да трепещут все жители земли, ибо наступает День Господень с тьмою и мраком: перед ним огонь и за ним огонь. Вид его как вид коней скачущих, скачут они по камням, как бы со стуком боевых колесниц, как бы с треском пламени по вершинам гор, устремляющегося пожрать тростники… Таков День Господень!» Несколько раз перечитал я грозную весть и как был босым запел псалом посреди двора, а затем пал ниц на землю и воскликнул: «Господи, если Ты должен прийти вскоре, пошли мне знамение, чтобы я успел приготовиться, пожалеть бедных, открыть свои закрома, заплатить за грехи свои… Пошли мне молнию, глас или человека, который известит меня, чтобы только успеть!» Он повернулся к Иисусу и сказал:
— Ты и есть знамение. Бог послал тебя. Есть ли у меня еще время? Или уже нет? Когда разверзнутся небеса, сынок?
— Каждое мгновение небеса готовы разверзнуться, старче, — ответил Иисус. — Каждое мгновение Проказа, Безумие и Огонь делают еще один шаг, подходят все ближе и ближе. Крылья их уже касаются волос моих.
Лазарь смотрел на Иисуса, вытаращив свои выцветшие зеленые глаза, а затем шагнул к нему.
— Не ты ли — Иисус из Назарета? — спросил он. — Говорят, будто в час, когда палач уже занес топор, чтобы отрубить голову Иоанну Крестителю, пророк простер руку в направлении пустыни и воскликнул: «Иисусе Назаретянин, покинь пустыню, вернись к людям! Вернись, не оставляй людей одних!» Если ты и есть Иисус из Назарета, то благословенна да будет земля, по которой ты ступаешь! Дом мой осветился, я принял крещение и исцелился. Припадаю молитвенно к стопам твоим!
С этими словами Лазарь пал ниц и стал целовать покрытые ранами ноги Иисуса.
Но изощренный в лукавстве почтенный Самуил недолго пребывал в растерянности. На какое-то мгновение мысли его перепутались, но он тут же снова нащупал твердую почву.
«У Пророков можно найти все, чего только душа пожелает, — подумал он.
— На одной странице Господь разгневался на свой народ и уже занес кулак, чтобы сокрушить его, а на другой Он — молоко да мед. В каком духе ото сна встанешь, такое и пророчество найдешь, так что не будем расстраиваться понапрасну…»
Он качнул своей лошадиной головой и тайком ухмыльнулся в густую бороду, не проронив ни слова: пусть народ боится, это ему только на пользу: если бы не страх — бедняков ведь больше и сложены они крепче, мы бы давно уже пропали!
Итак, он молчал, презрительно поглядывая на Лазаря, который целовал гостю ноги и говорил ему:
— Если галилеяне, с которыми я познакомился на Иордане, и есть твои ученики, так знай, Учитель, они поручили передать, если случится встретить тебя, что уйдут оттуда и будут ожидать тебя в Иерусалиме, в таверне Симона Киренянина у Давидовых врат. Убийство Пророка напугало их, и они ушли, чтобы скрыться. Начались гонения.
Тем временем женщины стали уводить своих мужей. Они не сомневались, что у пришельца недобрый глаз и взгляд его вызывает умопомрачение, а речь ввергает мир в пропасть. Лучше уж уйти поскорее!
Слепому снова стало жалко людей.
— Мужайтесь, дети! — воскликнул он. — Я слышу, что вершатся великие дела, но вы не бойтесь. Все опять станет на свое место, вот увидите. Мир крепок и прочны основы его. Сколько выдержит Бог, столько
