Когда бывший напарник назвал сумму, Глеб встал из-за стола.
– Хорошо, – кивнул он. – Ты получишь то, что хочешь… Но ты уверен, что оно тебе надо?..
– Да! – не сказал – радостно каркнул Леха. Он, видимо, и не рассчитывал на то, что все пройдет так легко. Дурачок…
– Жаль… – искренне посетовал Глеб. И вышел на кухню.
Вернувшись через минуту, он повторил:
– Жаль… – и добавил: – Прости, Леха!
Рука, удлиненная зажатым в ладони пистолетом, вытянулась вперед. Он еще успел увидеть глаза бывшего напарника – растерянные, ошалелые, огромные, как у налакавшегося валерианки кота. Леха даже успел поднять руку, пытаясь открытой ладонью закрыть, защитить голову. А потом ударил выстрел…
…Глеба взяли на выходе из подъезда. Справа и слева схватили за руки, подбили ноги. А приклад автомата в руках одного из омоновцев впечатался в спину между лопаток, вышибая дух.
Падая на асфальт, Глеб взвыл зверем. Громко, тоскливо. Понимая, что его жизнь совершила очередной лихой вираж, опять обернулась своей черной стороной…
Приговор суда – семь лет лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии строгого режима – он воспринял внешне спокойно. Только побледнел немного…
Ирка в суд не пришла. Ни на первый, ни на второй день судебного заседания, ни на вынесение приговора. И в период долгого следствия тоже не искала встречи. Как отрезало. Ни письма, ни свидания, ни передачи – будто и не было ее никогда в жизни Глеба…
3
– …Игорь! – голос отца в телефоне был, разумеется, несколько искажен, но непривычные слуху заискивающие нотки были в нем явно слышны. – Игорь! Ты скоро дома будешь?
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался Михайлов.
Оно, знаете ли, непривычно как-то. Отношения с родителем у младшего Михайлова серьезно испортились еще в прошлом году, когда отец, по-своему желая сыну только добра, не спрашивая на то его согласия, договорился в коллегии адвокатов о приеме сына на работу. Разумеется, эта договоренность стоила ему и денег, и времени, и принятых на себя определенных обязательств. А любящий сын небрежно отмахнулся – некогда мне, папаня… Отвали.
Надо отметить, что со своим поражением Михайлов-старший не смирился. Как же так?! Ведь он, человек более старший и обладающий большим житейским опытом, знает, как правильно поступать! Знает, какая именно дорога ведет к успеху в жизни! И Николай Георгиевич не терял надежды наставить сына на путь истинный. Правда, методы избрал для этого не самые верные и надежные.
Так, старший Михайлов специально подбирал в газетах статьи о коррумпированности полиции, о глупости отдельных ее представителей, о выявляемых то здесь, то там нарушениях законности. А потом, специально выбирая время, когда сын оказывался дома, громко, с выражением читал эти материалы супруге, сопровождая их убийственными в своем сарказме комментариями. Может, «чадо неразумное» поймет наконец-то, какую ошибку оно совершило в свое время? Может, раскается, придет с повинной, откажется от этой дурацкой и уж никак не престижной работы?
Впрочем, такая тактика почему-то не оправдала чаяний старшего Михайлова. Скорее, даже наоборот – сын заметно отдалился от отца, стал реже бывать дома, старался меньше общаться… Разумеется, адвокат счел себя оскорбленным. И та небольшая трещина, что возникла между отцом и сыном, увеличилась почти до размеров пропасти.
Так что этот звонок выглядел более чем странным.
– Что-то с мамой? – Наверное, единственное, что пока еще связывало «отцов и детей», был общий дом, семья…
– Почему сразу с мамой? – несколько раздраженно ответил отец. – Почему я не могу просто позвонить своему сыну, узнать, как его дела?
– Узнал? – сразу же ощетинился Игорь.
К его удивлению, Николай Георгиевич тут же сдал назад:
– Ты не нервничай, сынок… – Сейчас тон его был даже каким-то заискивающим. – Дело в том… Короче, было бы неплохо, если бы ты сегодня вернулся пораньше. Неплохо для всех нас…
– Так все же, что произошло? – Это был какой-то
Блин! Игорь выругался про себя, грубо и грязно, так, как никогда не позволял себе ругаться вслух. Ну, разумеется! В доме кто-то посторонний! Незваный гость… И этому гостю нужен он, Игорь! Что же происходит?!
– Я еду… – сообщил он, чувствуя, как внезапно «сел», охрип голос. – Ждите меня.
Всю дорогу до дома его мучил один-единственный вопрос –
Вообще-то ему, как и любому другому сотруднику уголовного розыска, приходилось как минимум через день слышать в свой адрес разного рода угрозы и клятвенные обещания «разобраться». И, как и любой другой офицер полиции, он относился к этим речам насмешливо-снисходительно. Слова – это всего лишь слова, сотрясение воздуха… А на деле мелким «жуликам», с которыми он имел дело в райотделе, не хватало для мести ни ума, ни фантазии, ни просто характера. А теперь, получалось, нашелся кто-то такой, особо «огорченный» молодым оперативником… Ну, значит, придется ему еще раз огорчиться!
Вот только решимости и злости у Игоря маленько поубавилось, когда он оказался в своем дворе. Он сразу же, одним взглядом, выхватил совершенно посторонние, лишние в этом месте автомобили… Черный «Мерседес-Гелендваген». Новенький, блестящий полировкой обводов и тонировкой зеркальных стекол, джип стоял посреди двора, ближе к подъезду, в котором находилась квартира Михайловых. Причем стоял так, что сразу было понятно – тот, кто был за рулем, при выборе места парковки исходил из своего собственного удобства, наплевав при этом на интересы всех остальных жильцов этого дома. Кому не нравится, могут тут не ездить. А ему вот так хочется…
Вообще-то дом, в котором жил Игорь и его родители, считался элитным. Просторные квартиры, высокие потолки, консьержка на первом этаже, охрана во дворе… Приобрести здесь жилье мог себе позволить человек очень небедный. И «крутыми» машинами здесь кого-то удивить было трудно. Однако джип выделялся. Было в нем что-то такое, хищное, агрессивное… Хотя на первый взгляд вроде бы автомобиль как автомобиль… Разве что «думские номера» с российским триколором – но, как знал Игорь, в ГАИ такие вот номерные знаки стоили от шестнадцати до двадцати пяти тысяч нерублей. И продавались далеко не каждому желающему, а только особо доверенным и достойным, лучшим друзьям «бедных» инспекторов…
Чуть в стороне стоял еще один джип. Та же модель, только цвет – темно-синий, тонировка пожиже, номера попроще… Зато неподалеку от этого автомобиля, между подъездом и «первым номером» – трое крупных молодых людей с характерными для людей определенной профессии грустными бульдожьими физиономиями. Молодые люди подозрительно косились по сторонам, «держа» каждый свой сектор двора.
Почему-то у Игоря не возникло никаких сомнений в том, что эти машины, «бульдожки» во дворе и звонок отца каким-то образом связаны. Но каким? «Разборка», месть отпадали сразу же. Слишком уж нагло вели себя автовладельцы, слишком уж они «засветились». Сто процентов, что кто-то из жителей – и не один человек! – обратили на эти машины внимание, запомнили номера и приметы приезжих. Да и врагов
Игорь не спеша прошел мимо бульдогоподобных ребят к своему подъезду. Те проводили его нарочито угрюмыми, угрожающими взглядами. Оперативник, в свою очередь, ответил им взглядом вызывающим – дескать, я вас запомнил. И, если что…
