он решил вернуться другой дорогой – через дачный поселок. Он миновал застывший экскаватор с шар- бабой, свет фары выхватил испуганного сторожа в тюбетейке, устроившегося на ночь в кабине. Затем потянулись заборы еще уцелевших участков, руины дачных домиков… У сожженной избы Андрей чуть сбавил скорость.
В его жизни уже не раз случалось так, что, выполняя задание, приходилось какое-то время действовать на стороне своих же противников, прикидываться своим, иначе бы ему просто не поверили. Вроде бы и небольшое прегрешение, ведь все окупал результат.
Строение все равно было обречено. Но и Ларин приложил к этому руку, вот и защемило в душе.
«Черт с ним, Андрей, не переживай. Ты сумеешь доказать, что правда на твоей стороне. На весах высшего суда две чаши. В одну сложат твои добрые дела, в другую – грехи. И дай бог, чтобы первая перевесила. Сейчас вернусь и тупо завалюсь спать. Хватит с меня на сегодня. Сперва пулеметный обстрел, потом «шмайсер»… Хрень какая-то».
Ларин прибавил газу, и вскоре дачный поселок скрылся за леском. Въехав на пригорок, Андрей увидел рубиновую россыпь углей догорающего костра. Съемочная группа все еще веселилась.
В каждой губернии, в каждом регионе России господствуют свои устоявшиеся понятия о законности. И то, что в принципе не может произойти в центральных районах столицы, охотно практикуется правоохранителями на периферии. Жестокость в большей мере зависит не от суровости прокуратуры, а от ментовской фантазии. Четко прописанная в законодательстве и в нормативных документах процедура задержания, взятие под стражу, предъявление обвинений, допросов – это лишь теория. А практика…
В райотделе УВД, куда доставили Граерова, Пепса и Комара, еще с советских времен сложились свои традиции. Дежурный за перегородкой из оргстекла оторвал голову от газеты с незатейливым кроссвордом и с ухмылкой посмотрел на то, как в холл бойцы в черных масках и с автоматами вводят одетых в испачканные землей банные халаты Граерова с Комаром и абсолютно голого Пепса. Командир группы захвата подошел к окошечку и властно затребовал:
– Старлей, ключи от «каменного мешка».
Что такое «каменный мешок», дежурному объяснять было не надо. В подвале райотдела было оборудовано лишенное окон помещение, в котором, кричи не кричи, никого не дозовешься, оказавшись в котором, человек чувствует себя погребенным заживо. Его официально как бы и не существовало, а пустовал он не так уж часто. Согласно процессуальным нормам, руководитель группы захвата должен был, конечно же, передать задержанных под охрану для того, чтобы в самое ближайшее время они могли встретиться с дознавателем или же со следователем. Но традиции – великое дело. Командир группы захвата имел свое представление о законности и справедливости. Преступления он предпочитал раскрывать по горячим следам.
Старлей за стеклянной перегородкой, согласно инструкции, не имел права давать ключи от служебных помещений без особого на то распоряжения начальника райотдела. Но поскольку командир группы захвата представлял областное управление, то споров не возникло. Ключи с привешенными к ним жестяными номерками легли в окошечко.
– В бане взяли, товарищ капитан? – понимающе улыбался старлей.
– А то! Тепленькими… Правда, побегать пришлось. Юркие, сволочи.
Граеров затравленно озирался – не нравилось ему здесь. За последние годы он привык накоротке общаться с ментами рангом не ниже областного. А тут у него не было ни знакомых, ни подвязок.
– Пошли, – развязно произнес командир группы захвата.
Ни он, ни его люди черных масок не снимали. С заложенными за спину, скованными браслетами руками задержанные миновали надежную металлическую дверь и только собрались подниматься по лестнице, как послышалось:
– Вниз пошли, в подвал.
Пепс шлепал босыми ногами по холодным бетонным ступенькам, отирая бедром шершавые перила. Рядом с ним шел один из бойцов в черной маске. Комар дышал Пепсу в спину. Замыкал конвоируемых Граеров. Уголовники были не так наивны, чтобы с ходу требовать объяснений, за что и почему их задержали. Тем более что Пепс с Комаром не так давно покинули «места не столь отдаленные» и еще не отвыкли ходить с заложенными за спину руками, повинуясь командам конвойных.
Когда до конца лестницы, ведущей в подвал, оставалось ступенек пять, конвоир привычно подставил Пепсу подножку – тот так и полетел со скованными за спиной руками. Звук от удара головы о ступеньку был таким, словно на пол бросили спелый кочан капусты. Процессия замерла.
– Осторожней надо быть, – с циничной ухмылкой в прорезе для рта пояснил ситуацию командир группы захвата.
– Встать! – взревел конвоир.
Пепс извивался на полу, пока наконец не сел на пятую точку – сплюнул на метлахскую плитку пола кровавой слюной и с ненавистью глянул на бойца, подставившего подножку.
– Ты мне рожи не корчи, – тут же отреагировал тот.
Пепс, пошатываясь, поднялся, и вновь его босые ноги гулко зашлепали в бетонном коридоре.
– Стоять! Лицом к стене! – Капитан открыл невысокую, обитую жестью дверь, и двое конвойных втолкнули туда задержанных.
– А мы с тобой пойдем, – обратился командир группы захвата к Граерову, и глаза его недобро сверкнули в прорезях трикотажной маски – он открыл дверь напротив.
Граерову пришлось согнуться, чтобы пройти под низкой притолокой.
Интерьер был скромным. Письменный стол с жестянкой из-под растворимого кофе, используемой в качестве пепельницы. Привинченный к полу металлический табурет с обшарпанным фанерным сиденьем.
Капитан устроился за письменным столом и жестом пригласил присесть Граерова. Тот брезгливо покосился на грязное сиденье, но все же занял свое место.
– А теперь ты, Граеров, хорошенько подумай, вспомни все, что натворил за последние дни, и все свои мемуары изложи мне в письменном виде. Оформим как явку с повинной.
– Нечего мне вспоминать, – мрачно ответил бандит.
– А ты подумай-подумай. А если что забыл, так я тебе охотно подскажу. – Капитан выдвинул ящик письменного стола и зашелестел бумагами. – Тут у меня интересные бумажки есть на твой счет…
Пока Граеров пытался понять, чего от него хотят, в «каменном мешке», куда затолкали Пепса с Комаром, происходило следующее…
Двое бойцов, расставшись с автоматами и сменив их на резиновые дубинки, вошли к задержанным.
– К стене, – скомандовал один из них Комару.
Тот повернулся к шершавой цементной «шубе» носом. Маленький ключик расстегнул один из браслетов, а затем тот защелкнулся на трубе парового отопления. После чего Комар мгновенно получил резкий удар по почкам.
– Да не жалей ты его. Можешь бить, как придется. Все синяки на период задержания списать можно, – посоветовал более опытный боец.
Пепс стоял, мелко вздрагивая отвисшим животом, и щурился на правоохранителей, справедливо ожидая, что сейчас возьмутся и за него.
– А теперь ты нам все расскажешь, – прозвучало очень неопределенное.
Пепс машинально задумался, прикидывая, что мог натворить пригласивший его поучаствовать в общем деле Граеров.
– Забыл? Наверное, тебе память отшибло, когда головой ступеньки считал, – напомнил о недавнем мучитель.
– Суки вы позорные, – тихо прошептал разбитыми губами Пепс.
– Кто-то что-то провякал или мне показалось? – наклонил голову боец в черной маске.
– Ни хрена я вам не скажу, – уже решительней заявил Пепс.
Дубинки замелькали в воздухе. Уголовник инстинктивно дергал руками, чтобы закрыться. Но те были скованы наручниками, и браслеты только сильнее впивались в кожу. Вскоре Пепс с разбитой в кровь головой уже корчился на полу. Спецназовцы переглянулись. Более опытный негромко произнес:
