Разделительную черту между ними проложила одна-единственная, но пагубная страсть Вовки – спиртное. И даже несмотря на то, что по пьяни он был тих и спокоен, жена не смогла выдержать его частых запоев. В один далеко не прекрасный день предложила сделать выбор: или – или... Вовка выбрал...
Перебравшись в квартиру матери, тихой больной Женщины, он перебивался случайными заработками, которых хватало в основном только на дешевое пойло и немудрящую закуску. Мать, всю свою жизнь проработавшая на одной из красногорских фабрик, имеющая удостоверение ветерана труда и грошовую пенсию, тихо плакала, глядя на сына, но изменить что-то не могла.
Она, наверное, и умерла не от старости, а от горя, не в силах видеть, как загибается, постепенно теряя человеческий облик, ее любимое и единственное чадо.
Лишившись матери, Вовка окончательно сорвался с тормозов – запил по-страшному, потихоньку вытаскивая из дома и продавая то, что покойница наживала всю свою нелегкую жизнь. Но все хорошее рано или поздно кончается. И наступил такой момент, когда Вовке пришлось опять идти добывать средства к существованию.
Вот тогда-то он и познакомился с Паленым. Вообще-то люди, подобные Вовке, стараются от 'крутых' держаться подальше. Слышали, как и на 'хаты' 'разводят' бедолаг, и на органы за границу продают.
Но только Димон, как он сам представился, оказался мужиком нормальным. Угостил сигаретой, посидели, покурили, за жизнь поговорили...
– Болеешь? – участливо спросил Паленый нового приятеля.
– Маленько... – Вовка осторожничал. На самом деле 'маленько' – это было ужасно и отвратительно. Болела голова, слезились глаза, распухший язык едва ворочался, во рту стоял гадостный привкус. Вроде бы кошки большой компанией ночевали. Но только хрен его знает, что у этого здоровенного мужика на уме...
– Я тоже вчера малость перебрал... – доверительно пожаловался Димон Вовке. – Может, по пиву?
– Так я это... – при слове 'пиво' сухой рот вдруг наполнился слюной. – Пустой пока...
– Да не вопрос! – отмахнулся Паленый. И тут же свистнул кого-то из тусующихся вокруг мужиков, отправив в ближайший ларек 'гонцом'.
Через несколько минут они уже прихлебывали ледяное и такое сладкое с похмелья баночное пиво. Такое, какое Вовка и в самые свои лучшие-то дни не мог себе позволить по причине дороговизны напитка.
Вообще-то Вовка понимал, что позволяет себе лишнее, что, принимая 'лекарство' из рук этого мужика, ставит себя в определенную зависимость от него. Но только искушение было слишком велико.
А самое интересное то, что Паленый, допив пиво, не стал ничего просить, а просто встал с места и сказал:
– Ну, ладно, Вован, поехал я... Дел еще – куча... – и даже уважительно протянул на прощание руку!
Потом они еще несколько раз встречались... Да и не могли не встретиться – Димон со своими парнями контролировали бригады, в которых Вовка подрабатывал. Паленый всегда здоровался за руку, интересовался делами. И никогда не называл Вовку его погонялом – Заяц. Только Вован.
Правда, ни сигарет, ни пива больше не предлагал. Но зато время от времени подкидывал бригаде, в которой работал Зарубин, выгодных заказчиков.
Очередной разговор последовал недельки через две. И начал его опять же Паленый.
Подсев к Вовке, спросил:
– Слышь, Вован... А тебе не надоело вот так вот?
– Как? – не понял сразу Зарубин.
– Да за гроши здесь горбатиться?
– А куда деваться? – грустно улыбнулся Вовка.
– Есть работа... – глядя ему прямо в глаза, сказал Димон.
Почему-то первое, о чем Вовка подумал, было: 'В киллеры вербует!' Стало страшно.
– Да ты не бойся! – Димон, поняв испуг своего приятеля правильно, дружелюбно улыбнулся, обнажив влажно блеснувшие золотые фиксы. – Все законно! Просто рабочий нужен.
– А что за работа? – заинтересовался Вовка.
– На прииске... В тайге. Сезонная...
– Не возьмут... – Зарубин опустил голову. Попасть в приисковую артель было голубой и заветной мечтой каждого из его приятелей. Не раз и не два слышали о тех баснословных деньгах, что получают старатели за сезон.
Вот только у 'золотарей' условия были предельно жесткие – 'грязная' трудовая или склонность к спиртному – свободен! Даже разговаривать с тобой не будут.
– Могу сделать... – Димон вроде бы равнодушно покосился на Вовку. – Есть один знакомый деловар. Золото роет. Ну, не сам, конечно! Он – так, типа директор. Поговорить?..
Искушение было слишком велико. Как Вовка ни крепился, а все равно, голос, когда он начал говорить, звучал жалобно и заискивающе:
– Поговори, Дим, а? Я, если поможешь, тебе...
– Да ничего не надо! – небрежно отмахнулся Димон. – Просто вижу – нормальный пацан с этим быдляком здесь тусуется! Почему не помочь? Сейчас этот кадр в отъезде, а как только приедет – перетру с ним тему...
