— Я не видела, как водолазы натягивают канат, — созналась Аня, окинув внимательным взглядом лицо инженера.
— Вот посмотрите, он несет конец каната, закрепляет на барабане лебедки. Вам видно? Пододвиньтесь сюда.
— Спасибо. Мне хорошо видно и отсюда. Водолаз не останется в натяжной камере? Он вернется в подводную лодку?
— Да, мисс Седых. Вы видите, он уже спускается. Сейчас сжатый воздух вытеснит из натяжной камеры воду, а лебедка натянет канат. Я рад, леди, что могу вам это рассказать.
— Канат натягивается, натягивается! — восхищенно воскликнула Аня. — Первый ракетный якорь уже держит туннель!
Кандербль засунул в рот сигару и стал чиркать спичкой о стенку рубки, но тотчас спохватился.
— Странно, — покачал он головой, — просто странно…
— Что? — обернулась Аня.
— Нет-нет, все о'кэй, моя леди.
Через двадцать минут подводная лодка входила в шлюз плавучего дока.
Это был огромный металлический цилиндр, сообщающийся через люк с океаном. Едва лодка прошла люк, тотчас специальные механизмы задраили его, а насосы принялись выкачивать в океан воду, заполнявшую шлюз.
Через иллюминаторы из соседнего помещения было видно, как постепенно спадает вода в шлюзе и обнажается корпус подводной лодки. К одному из таких иллюминаторов припал Джемс.
Когда в подводной лодке открылся люк и из него показалось длинное лицо Кандербля, Джемс боязливо отодвинулся от окна. Кандербль сошел на мокрый пол шлюза по железным ступенькам, приваренным к корпусу лодки, и выжидательно посмотрел наверх. По лестнице ловко спускалась стройная женщина. Кандербль помог ей сойти на пол.
Джемс поднял бровь: «Прекрасно! „Лошадиная челюсть“ ухаживает за русской леди. Так и будет доложено миссис Амелии. Недаром она интересовалась этой особой».
Открылись двери шлюза. Джемс отскочил за лестницу, откуда мог продолжать свои наблюдения.
Кандербль и Аня, оживленные и довольные, прошли мимо Джемса к винтовой лестнице.
На первой ступеньке Кандербль задержался. Джемс ухмыльнулся, когда увидел, что американец взял русскую леди за руку.
— Простите, леди, я давно хотел вас спросить: откуда у вас это кольцо?
— Это кольцо? — переспросила Аня и, покраснев, тихо высвободила свою руку.
— Не истолкуйте меня неверно, моя леди. Дело в том, что не может найтись в мире другого такого кольца.
Аня удивленно подняла брови:
— Это кольцо подарил мне один очень близкий… и замечательный человек.
— Матрос?
— Нет… то есть да. Его подарил мне… Вы знаете, кто?.. Инженер Андрей Корнев.
— Мистер Эндрью Корнейв? Не может быть!
— Да, во время Ливанского кризиса он был матросом.
Кандербль резко повернулся к Ане:
— Так неужели это был он?
— Да, он помнит о первой встрече с вами на корабле.
— И он никогда не напомнил мне об этой встрече! Мог ли я думать! И вы дорожите этим кольцом?
— О да! Очень!..
— Я тоже дорожил им, — сказал Кандербль печально и стал подниматься по винтовой лестнице.
Джемс усмехнулся. Побочное занятие в подводном доке ему определенно нравилось. Убедившись, что оба инженера поднялись, он направился следом за ними.
Осторожно высунув голову, он увидел длинный цилиндрический коридор и две удаляющиеся фигуры.
«Ага! Они направляются к „Лошадиной челюсти“. Хе-хе-хе! Недурное место! Миссис Амелия недаром беспокоится за своего долговязого».
Джемс тихо пошел по коридору. Была ночь. Звуки доносились отчетливо. Скоро должна была начаться передвижка дока. В пустынных коридорах никого не было, но на всякий случай в руках Джеме держал инструменты, чтобы притвориться чем-то занятым.
А вот и дверь в кабинет Кандербля. Интересно послушать, что там сейчас происходит. Джемс приложил ухо к холодному металлу и вдруг удивленно свистнул. Он услышал всхлипывания. Женщина плакала!
«Вот так чертовщина!»
Мистер Кандербль взволнованно ходил по комнате. Джемс сразу узнал его шаги.
— Это ужасное несчастье, ужасное! Когда вы получили депешу, Мейс?
— Час назад, сэр.
— Какая неприятность! Никто не знает у нас об этой катастрофе в русском доке?
— Никто, сэр.
— Вам не лучше, мисс Седых? Выпейте еще воды. Этот инженер Авакян был вашим другом? Но зачем вы плачете, леди? Право, я уже готов был считать вас настоящим парнем.
— Сурен… Сурен… бедный Сурен! — шептала русская.
Джемс напрасно силился понять ее слова. Он сгорал от любопытства. Катастрофа. Депеша. Человеческие жертвы. Есть что рассказать!
— Мейс, принесите еще воды для леди.
Вдруг дверь, к которой прижался Джемс, открылась, ударив его по щеке.
— Что вы делаете здесь, мерзавец? — крикнул Кандербль, хватая Джемса за шиворот.
— Простите, сэр, я наклонился, чтобы поднять отвертку. Простите, сэр! Ваша дверь так неожиданно открылась…
— Что вы здесь болтаетесь ночью? Кто вы такой? Штрафую вас на десять долларов. Ваш номер? Теперь убирайтесь, пока я не свернул вам скулы!
— Да, сэр, — подобострастно кланялся Джемс, отодвигаясь подальше от страшного босса.
Расправившись с Джемсом, Кандербль вернулся в кабинет. Аня сидела на стуле и, вытянув руки со стиснутыми пальцами, безмолвно смотрела перед собой. Мейс стоял со стаканом воды, но не мог привлечь ее внимания.
Кандербль нервно закурил сигару.
— Простите мою слабость, мистер Кандербль, — Аня тряхнула головой. — Я разревелась здесь, как девчонка. Но то, что произошло там, слишком много значит для меня… Вероятно, я не нужна вам больше? Я хочу пройти в отведенную мне каюту.
— Пожалуйста, мисс Седых. Поверьте, я очень расстроен происшедшим несчастьем. Я весьма уважал мистера Авакяна. Это крупная утрата для всего нашего предприятия, которому вы так послужили работой над якорями. Я сочувствую вам.
Аня встала и, отвернувшись к стене, вытирала платком глаза. Она слушала, но не понимала американца.
— Мистер Мейс, вы проводите меня? Я боюсь, что не найду своей каюты, — попросила она секретаря.
Кандербль остался один. Он широкими шагами прошелся по узкой и длинной комнате. Остановился, вынул из жилетного кармана сигару, задумчиво подержал в руках, потом бросил ее в пепельницу. Еще раз прошелся из конца в конец и стал искать по карманам спички. Все время он неодобрительно качал головой.
— Да, да, якоря… Это прекрасно, — вслух произнес он. — Теперь эти олухи у меня попляшут! Мне больше не потребуются каменоломни, доставка балласта… Вся возня с этими мертвыми якорями не нужна.
Кандербль сел в кресло и глубоко задумался.
Сжимая в руке мокрый платок, Аня машинально двигалась за сдержанно вежливым Мейсом.
