10 апреля 1942 года (как раз в тот день, когда инспектор германских химических войск генерал Окснер вернулся из Крыма и докладывал Гальдеру о результате поездки) Сталин получает от Черчилля ответ.
«(…)
В начале мая я сделаю заявление, в котором нацисты будут предупреждены о применении нами ядовитых газов в ответ на аналогичные атаки на Вашу страну. Предупреждение, конечно, будет в одинаковой степени касаться и Финляндии, и она также будет упомянута, хотя я не вижу, как мы до неё доберёмся.
Пожалуйста, направьте Вашего специалиста по вопросам противохимической обороны и контрнападения для точного объяснения того, какие материалы Советскому Правительству необходимо получить из Англии. Мы тогда сделаем всё от нас зависящее, чтобы удовлетворить его пожелания.
3. Конечно, если необходимо, то мы до получения сообщения от этого специалиста сможем предоставить Вам первым ближайшим пароходом по крайней мере тысячу тонн иприта и тысячу тонн хлора. Опрыскивание ипритом представляет большую опасность для войск в открытом поле, чем для жителей в городах».
22 апреля Сталин ответил.
«Благодарю Вас за выраженную Вами готовность обратиться в начале мая к Германии и Финляндии с предупреждением относительно применения Англией ядовитых газов в случае, если Германия и Финляндия прибегнут к этому оружию в войне против СССР.
Выражаю Вам признательность за готовность поставить 1000 тонн иприта и 1000 тонн хлора. Но так как СССР ощущает более острую нужду в других химических продуктах, то Советское Правительство желало бы вместо указанных выше продуктов получить 1000 тонн гипохлорида кальция и 1000 тонн хлорамина или, в случае невозможности поставки этих продуктов, 2000 тонн жидкого хлора в баллонах.
Советское Правительство намерено командировать в Лондон Заместителя Народного Комиссара Химической Промышленности Андрея Георгиевича Касаткина в качестве своего эксперта по вопросам химической защиты и контрнападения».
При намечающемся перевесе союзников в авиации Германия оказалась бы просто залитой отравляющими веществами. Немцы сознавали это и так и не решились использовать химическое оружие в больших масштабах.
Зато полным ходом шла ликвидация узников концлагерей при помощи газов: моноксидома, синильной кислоты, угарного газа и цианида калия — печально известного «циклона».
Производством и поставкой «циклона Б» занимались в основном две компании, которые получили патент от «И.Г. Фарбен»: «Теш унд Штабенов» из Гамбурга и «Дегеш» из Дессау. Первая отгружала в среднем две тонны кристалликов цианистого калия ежемесячно, вторая довольствовалась заказом на 750 кг в месяц. (Во время Нюрнбергского процесса директора этих заводов утверждали, что они ничего не знали о предназначении своей продукции. Они якобы полагали, что её используют для дезинфекции или уничтожения вредителей.)
Газом травили людей и специально созданные для этой цели «душегубки» (о них я уже писал в «Самой страшной главе»).
«Глядя на эти автомашины снаружи, невозможно догадаться об их истинном назначении. Они походили на крытые грузовики, сконструированные так, что, когда мотор работал, выхлопные газы поступали внутрь и вызывали смерть в течение 10–15 минут… Жертвы погружали в машины, которые ехали прямо на место, предназначенное для захоронения тел… Времени, которое уходило на дорогу, вполне хватало на умерщвление жертв».
Правда, «газенвагены» применялись недолго. И причиной этому послужила вовсе не гуманность палачей или опасение возмездия. Попросту они оказались малопроизводительными — за раз могли поместить от 15 до 25 человек. А акции уничтожения к тому времени приобретали всё больший размах.
Однако угроза химического нападения оставалась постоянно. С ней приходилось считаться.
Населению в тыловых городах выдавались индивидуальные средства противохимической защиты, ими по возможности старались обеспечить бомбоубежища. На передовой командиры следили за тем, чтобы солдаты не расставались с противогазами.
В результате в нашей памяти навсегда запечатлелся образ советского бойца времён Второй мировой войны с брезентовой котомкой через плечо, британского военнослужащего с плоской сумкой на груди и германского солдата с цилиндрическим кожухом противогаза за спиной.
Представлялось совершенно недопустимым, чтобы противник воспользовался их отсутствием и захватил врасплох. Готовность войск к химической войне не в последнюю очередь повлияла на то, что отравляющие вещества так и не были применены — слишком мал был бы эффект от такого нападения. А контрмеры врага могли быть непредсказуемо страшными.
Зато японцы с 1937 по 1945 год на территории Китая использовали ядовитые газы в виде снарядов, бомб и кассетных зарядов 1600 раз. Наиболее массированно они были применены во время взятия Уханя в провинции Хубей. А всего жертвами химической войны стали свыше 50 000 китайцев.
К химической войне императорская Япония готовилась заранее. В конце 1920-х годов на островке Окуносима в Японском море был построен сверхсекретный завод по изготовлению отравляющих веществ. (По соображению секретности этот островок даже не наносили на географические карты.) Их испытания производили на военнопленных в специальном «отряде 731».
После Второй мировой войны развитие химического оружия приобрело огромный размах.
Например, с 1951 года по 1966 год ассигнования Пентагона на создание новых отравляющих веществ выросли в 6–7 раз. Если атомное оружие пускать в ход не решались, а лишь угрожали им в процессе политического «атомного шантажа», то химическое зачастую применяли непосредственно на поле боя.
Уже в 1949 году израильтяне применили отравляющие вещества против египтян. Американцы использовали табун и зарин в ходе войны в Корее в 1950–1953 годах. В тот же период в Малайе английские войска травили гербицидами джунгли, где скрывались повстанцы.
На вооружении появились отравляющие вещества со значительно более сильными поражающими свойствами, чем ОВ довоенного периода. Они, по сути, вытеснили старые, такие как хлор, фосген, синильная кислота, люизит, табун.
Исключение составлял иприт. Он считался высокоэффективным, так как прочно удерживался на заражённом объекте и поражал кожу человека в жидком и парообразном виде. Кроме того, иприт был достаточно дешёвым в производстве и поддавался длительному хранению.
Основную группу новых химических средств стали составлять отравляющие вещества нервно- паралитического смертельного действия: зарин, зоман и V-газы.
(«1 кг зарина даёт те же последствия, что 200 кг иприта; зарин в десятки раз опаснее фосгена. Однако особое место принадлежит V-газам. Их нервно-паралитические поражающие свойства сохраняются длительное время. Ничтожная капелька V-газов, проникшая в организм через кожу, быстро вызывает смерть. ОВ этого типа применяется в виде капелек или тумана, распыляемых над местностью».)
Однако основное коварство нервно-паралитических ОВ заключается в том, что они бесцветны, не имеют запаха и лишены каких-либо ярко выраженных признаков. Определить начавшееся воздействие V- газов можно лишь при помощи специальных приборов химической разведки. Или по сужению зрачков глаз (миоз), появлению судорог и внезапному смертельному поражению людей и животных, когда, разумеется, слишком поздно объявлять тревогу и надевать на поражённых противогазы.
Основными средствами доставки химического оружия к месту его применения оставались различные типы артиллерийских химических снарядов с ипритом и зарином, а также пусковые реактивные установки. Были усовершенствованы опробованные японцами в Китае кассетные бомбы, сбрасываемые с самолётов, которые взрывались на заданной высоте, заражая воздух и местность.
И конечно, в эпоху развития ракетного оружия, когда многие военные специалисты полагали, что ствольная артиллерия навсегда уходит в прошлое, ракеты различного радиуса действия считались наиболее перспективными средствами доставки отравляющих веществ в расположение врага.
В разработанной в 1950–1960-х годах доктрине химической войны важная роль отводилась радиофугасам, снаряжённым малолетучими ОВ (иприт или V-газы), которые предназначены для стойкого заражения местности.
Эти фугасы планировалось маскировать при отступлении, а после занятия противником территории
