думать об этом. Заставить отца на старости лет нищенствовать!
Но опять он вспомнил о Джаваде, который все сидит в назмие, которому предстоит сидеть еще шесть месяцев в темной камере, который, может быть, умрет...
Он решился и спросил:
— Ну, хорошо, скажите, сколько же, в конце концов, я должен предложить ага?
Ага-шейх сказал:
— Ну, куда ни шло, пусть не по-нашему и не по-вашему, — предложите ага сто пятьдесят туманов да соизвольте пятьдесят туманов мне за хлопоты. Но уже меньше этого и не думай-то, ничего не выйдет.
Ферох согласился. Уходя, шейх сказал:
— Если вам понадобится заключить какую-нибудь сделку, ну, например, что-нибудь заложить для засвидетельствования сделки, — пожалуйте к ага: он вам бесплатно засвидетельствует.
Ферох внутренне засмеялся. Шейх ушел.
Условились, что он заставит ага написать тоусиэ, а Ферох приготовит деньги. Но шейх настойчиво подчеркнул, что до тех пор, пока Ферох не приготовит деньги и не внесет половину, тоусиэ в назмие послано не будет.
Откуда у Шейх-Мохаммед-Керима явилась такая доверчивость и как он согласился, чтоб была внесена вперед только половина, а другая потом, и почему он не беспокоился, что Ферох не внесет этой второй половины и ее, как говорится, не скушает, это было неизвестно.
Глава тридцать четвертая
ТАМ, ГДЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО ЛИЦЕМЕРЯТ
Бедный Ферох не знал, что делать. Ему хотелось спасти Джавада. Но он никогда не думал о том, что заставить хезрет-э-ага написать тоусиэ стоит двести туманов. Он надеялся, что ага посочувствует ему так же, как посочувствовал Мохаммед-Хасану, и что письмоводитель пожалеет его и заставит написать в назмие. Но, видно, красивенький домик Фероха пришелся по вкусу письмоводителю, и он решил им завладеть. Поэтому он и говорил все время о залоге, как о способе добыть денег.
Ферох никогда до сих пор не прибегал к подобным способам и не знал даже, с кем говорить о таких деньгах. Он и отец его, существуя на свои скудные доходы, никогда ничего не закладывали. Но Ферох принял решение заложить дом, и решение его было твердо. Дом принадлежал ему, так как отец, не имевший других детей, передал ему дом в наследство.
Ферох позвал Баба-Гейдара и спросил его, не знает ли он здесь, поблизости, какого-нибудь деллаля.
— Есть такой, — сказал Баба-Гейдар. — Мирза-Реза зовут.
Ферох велел ему привести Мирза-Резу.
Баба-Гейдар ушел.
С величайшим трудом, после долгих поисков, он нашел деллаля и привел.
— Здесь он, у ворот.
— Впусти.
Перед Ферохом стоял высокий тонкий человек с желтым лицом, на котором виднелись маленькие круглые глазки, в черной войлочной шапке и в белом сэрдари, поверх которого был накинут тонкий черный аба.
Предложив ему садиться, Ферох сказал:
— Мне понадобилось некоторое количество наличных денег. Что касается обеспечения и залога, то я могу дать в залог часть этого дома.
Дом понравился деллалю. В душе он говорил себе: «Вот бы купить этот домик для того депутата... Можно бы заработать».
Он имел в виду депутата, у которого шесть лет назад ничего не было, но в результате долгих занятий журналистикой и депутатства появился капиталец.
Он переспросил:
— Часть дома? Как же это так? Не понимаю.
— А вот как, — ответил Ферох. — Дело в том, что мне нужно немного денег. Только двести туманов.
Услышав «двести туманов», деллаль опечалился. Он рассчитывал, что Ферох скажет «тысячу» и уже готовился заключить сделку и забрать дом.
Однако, не желая упускать из рук заработка, он приступил к переговорам.
— Оно, конечно, в городе много богатых людей, которые занимаются такими делами, только я вам должен сказать, что на маленькие дела они не идут. Двести туманов, это очень мало. Так что если вам их действительно нужно, то придется процентов больше платить.
— Ну, сколько же в месяц? — спросил Ферох.
Деллаль сказал:
— А на то есть закон. В этих делах все по закону. Со времен Адама такой закон существует и будет существовать пока свет стоит: от ста до пятисот туманов — берут с тумана триста динаров, от пятисот до тысячи — один абасси, от тысячи до десяти тысяч — три шаи, ну, а от десяти тысяч и выше — эти дела большие купцы-заграничники делают да ашрафы, — там уж с тумана по сто динаров в месяц берут.
— Мне, значит, придется платить с тумана триста динаров в месяц? Это слишком много!
Деллаль ответил льстиво:
— Ага! Клянусь вашей головой, не лгу! Прошу вас, обратитесь к другим, проверьте. Но вы мне очень понравились, и мне не хочется, чтобы это дело попало в другие руки, а то я должен бы с вас спросить по два абасси с тумана.
При словах «два абасси» Ферох прямо привскочил с места.
Какая гадость, какая несправедливость эти «два абасси» и «десять шаи», вошедшие в обыкновение в Персии. Нигде в мире не берут больше пяти, пяти с половиной процентов в год, а в Персии доходят даже до ста и ста двадцати, то есть по крану с тумана.
Странная вещь! Почему на столь чувствительные в любовных делах сердца господ министров общественных благ не производят впечатления слезы несчастных людей, которым приходится нуждаться в деньгах, сидя без работы из-за постоянных увольнений по прихоти разных Ф... эс-сальтанэ, богатеев, лакомящихся цыплятами и занимающихся демагогией, и иметь дело с созданными министерством общественных благ учреждениями кредита (правильнее сказать, учреждениями позора и обирательства).
Так или иначе, Фероху ничего не оставалось больше, как согласиться. Кроме того, он знал, что деллаль, в общем, говорит правду и что несправедливость эта не от него зависит.
— Соглашайтесь на пять шаи с тумана.
Подумав немного, Мирза-Реза согласился и спросил:
— Ну, какую же часть дома вы отдадите в залог?
Ферох сказал, что дом стоит больше трех тысяч туманов и что поэтому будет достаточно «полдонга» или одной двенадцатой части. — Ну, нет, полдонга — это что же? На полдонга больше пятидесяти туманов не дадут. Нужно заложить не меньше как целый донг, чтобы людям была хоть какая-нибудь польза.
Уж по этой фразе можно было понять, как нравился деллалю дом. Ферох согласился и просил поскорее закончить дело.
Деллаль поднялся и ушел, а под вечер явился вновь и объявил, что нашел какого-то Хаджи-ага, из местных жителей, торгующего кожами и бараньими кишками, который готов заключить эту сделку.
Тогда все втроем, то есть Ферох, деллаль и Хаджи-ага, ожидавший у ворот, отправились в южную часть Тегерана. Ферох хотел заключить эту сделку в присутствии хезрет-э-ага. Войдя, он тотчас же вызвал письмоводителя и сказал, что пришел для получения «сигэ». Письмоводитель тотчас же повел Фероха к хезрет-э-ага.
Ага был чрезвычайно любезен.
