Один из жандармов, быстро спрыгнув с коня, схватил его сзади за руки. Другой в это время снял с его головы шапку и надел на его голову другую, которую вытащил из своего седельного мешка.
Ферох не знал, что делать. Кричать? Но кричать не имело смысла. Он не понимал, что жандармам от него нужно. Удивление его еще более возросло, когда он увидел, что один из них стаскивает с него одежду. Тут же в темноте он напялил на него куртку из грубой шершавой ткани.
«Может быть, они хотят меня ограбить?» — спрашивал себя Ферох. Это казалось ему очень вероятным. «Во-первых, в Персии, где у самых ворот Тегерана иногда грабят правительственную почту, это совсем не редкость, а во-вторых, — думал Ферох, — эти жандармы много месяцев не получали жалования. Наверно, с голоду взялись за такие дела».
Но Ферох ошибся. И он понял это, когда почувствовал возле сердца дуло приставленной к груди винтовки.
Больше уже не оставалось места сомнениям и нельзя было задерживаться. Ферох двинулся. От перекрестка шимранской дороги жандармы повели его в сторону, противоположную той, откуда он пришел: к воротам Дервазэ-Шимран.
Ферох понял, что протесты и крики не помогут. Оставалось одно: идти к командиру в надежде, что тот все объяснит.
Глава тридцать восьмая
СОВЕЩАНИЕ ЧЕТЫРЕХ ПРЕСТУПНИКОВ
По выяснении сумасшествия Фероха Ф... эс-сальтанэ авторитетно заявил:
— Хоть он и тихий помешанный, а все же надо принять меры, чтобы он не вздумал с другими такие шутки шутить.
Со вчерашнего дня Ф... эс-сальтанэ ненавидел Фероха в сто раз больше, чем раньше. И, делая это предложение, он имел в виду нанести Фероху жестокий удар — если удастся, такой, чтобы он не выжил.
Кроме Али-Реза-хана, которому это не приносило никакой прямой выгоды, все одобрили эту мысль. Все страстно желали подобной расправы.
Ф... эс-сальтанэ, как ему казалось, мстил за дочь. Али-Эшреф-хану необходимо было убрать Фероха, чтобы быть спокойным, что ему самому в один прекрасный день не придется попасть в руки правосудия. Сиавуш, после полученного им три дня тому назад письма Фероха, тоже его возненавидел, и ему тоже хотелось смерти Фероха: люди, подобные ему, любят доставлять себе иногда такие развлечения.
Один шахзадэ, например, очень любил ударить нищего по голове хлыстом: звук, который производил ремень, ударяясь о лицо нищего, приводил его в восхищение, и он улыбался. Другой шахзадэ любил связывать ребенку ноги и заставлять его бежать. Ребенок падал на землю, голова и лицо его покрывались царапинами. А шахзадэ черпал в этом радость и удовольствие.
Впрочем, теперешние шахзадэ не так уж и виноваты: основоположниками этих забав и их учителями были, большей частью, прежние шахи. Один из этих шахов, например, бросил в пруд человека, который, как он знал, не умел плавать, и наслаждался тем, как тот тонул. Так же поступали и правители. Так какой-то губернатор, во время зимних холодов, бросил человека в затянутый льдом хоуз, предварительно поставив вокруг хоуза несколько человек с палками: к какому бы краю хоуза ни бросился несчастный, он сейчас же получал удар палкой по голове.
Так же и Сиавуш: смерть Фероха была бы для него развлечением. Все думали, как это сделать? Но так как каждому из них рисовалась вместе с тем и виселица, как возможный результат смерти Фероха, то от открытого его убийства пришлось отказаться. Нужно было найти какой-то особый способ для его истребления.
Один считал, что его нужно запереть в тюрьме назмие, другой предлагал добиться приказа о его высылке. Но все это не могло утешить злобу Ф... эс-сальтанэ. Ему нужно было что-нибудь такое, после чего Ферох уже не мог бы выплыть на поверхность.
Вдруг заговорил Сиавуш.
— У меня есть один способ, — сказал он. — Если прибегнуть к нему, мы можем быть уверены, что Ферох будет убран без шума и без хлопот и притом так, что нам не придется за это отвечать.
Все приготовились слушать.
— Один из моих друзей, которого я знаю с детства, жандармский офицер, прислал мне вчера из Казвина открытку; пишет, что должен прибыть в Тегеран с партией арестованных, которых ему поручено доставить в Хорасан и сдать там хорасанским властям для отправки в Келат. Так вот, если бы нам удалось захватить Фероха да попросить моего приятеля, чтобы он взял Фероха вместе с арестованными в Келат, я думаю, это было бы самым лучшим способом от него избавиться. Уж тут-то Ферох пропадет! Он или умрет в дороге от огорчения, или попадет в келатскую крепость, ну, а уж там судьба его известна...
Все приняли это предложение.
— Однако, — заговорил опять Сиавуш, — дело это будет зависеть от того, удастся ли мне повидать этого товарища и согласится ли он нам помочь.
— Он уже в Тегеране? — спросил Ф... эс-сальтанэ.
— Судя по тому, что он пишет, сегодня вечером он должен быть в Тегеране. Завтра утром, наверное, зайдет меня повидать, и я с ним переговорю.
Тогда внес свое предложение Али-Эшреф-хан:
— Так как нам нужен персонально Ферох, я предлагаю с этого момента установить за ним наблюдение, чтобы, когда это будет удобно, увезти его и включить в число арестованных.
Ф... эс-сальтанэ сейчас же позвал Реза-Кули.
— Сейчас пойдешь, — сказал он ему, — к дому Фероха. Узнаешь там, дома он или нет и, если дома, останешься там, поблизости, и будешь ждать, пока он выйдет. А когда выйдет, иди за ним, следи, куда пойдет. Только в четыре часа после захода солнца, если он не выйдет, можешь перестать следить. Но утром пойдешь туда и будешь караулить.
Так как в этот день больше не предвиделось никакого дела, они разошлись, условившись, что завтра в одиннадцать часов утра снова соберутся здесь же, чтобы обдумать все подробности выполнения дела.
— Скверный мальчишка! — ворчал Ф... эс-сальтанэ, когда все ушли. — Каким несчастьям он подверг мою дочь! Он думал таким путем ею завладеть. Ну нет, я не такой, как другие, меня на этом не поймаешь!
Этот вечер господин Ф... эс-сальтанэ провел в расстроенных чувствах.
Около четырех часов после захода солнца к зданию эндеруна подошел Реза-Кули и послал горничную сказать, что у него важное дело к ага.
Его позвали в кабинет.
Реза-Кули рассказал, что как только он добрался до дома Фероха, так сейчас же узнал от мелочного лавочника, что Ферох три часа тому назад пришел домой и еще не выходил, и он стал поджидать его в лавке башмачника.
— Через некоторое время, смотрю, выходит оттуда какой-то шейх. А еще через несколько минут и сам Ферох. Веселый, улыбается. Пошел я за ним, иду в ста шагах, так что он ничего не замечает, и вижу, подходит он к перекрестку Шейх-Хади, а оттуда — к дому вашего садовника.
— Что-о?.. — закричал Ф... эс-сальтанэ, — моего садовника?
— Да, — повторил Реза-Кули. — Подошел, постучал, вышла женщина, догадываетесь, вероятно, что за женщина...
— Шекуфэ?! — воскликнул Ф... эс-сальтанэ.
— Да, Шекуфэ. Что уж они там говорили, я не знаю, только вижу, Ферох входит к ним в дом. Через десять минут он вышел оттуда.
— Вот оно что? Теперь я знаю, кто сообщил Фероху о поездке ханум в Кум. Страшно разгневанный, господин Ф... эс-сальтанэ приказал Реза-Кули:
