государственное регулирование сводится к минимуму, и экономика становится открытой для всех - особенно, для ТНК и ТНБ, которые без труда берут ее под свой контроль. Страна лишается средств защиты своего народного хозяйства. Процесс венчается вступлением в ВТО.
Культурными преобразованиями занимаются различные международные неправительственные организации. Советники советуют, как лучше разрушить уникальную систему образования и сделать ее «цивилизованной». Правозащитники продвигают права лесбиянок и прочих «лучших» членов общества. Идет обширное «сексуальное образование». Практикуются другие способы уничтожения нравственности и распространения проституции. Ну, на самом деле, не все так мрачно. Но главная идея - разрушение традиционных символов и иерархических социальных связей, основанных на этих символах.
Но самое интересное происходит в политической сфере. Там устанавливаются «нормальные» государственные институты: парламентаризм, независимые от государства суды, начинают усиленно соблюдаться права человека и так далее (по крайней мере, так все выглядит по сообщениям СМИ). В общем, строится правовое государство. Но правовое государство предполагает приоритет формальной законности над принципом целесообразности. А в таких условиях управление государством становится невозможным. Если нет своих сверхгосударственных структур, то появляются чьи-то другие сверхгосударственные структуры, ведь обойтись формально правовыми методами регулирования общественных отношений сравнительно сложное общество в современном мире уже не может! Так и есть: вместо своей сверхгосударственности приходят эти глобальные структуры, куда интегрируется национальная элита.
В результате: культурная самобытность уничтожена, экономика включена в оборот ТНК и ТНБ, элита включена в глобальную элиту. Причем включена так, что она имеет минимум возможностей действовать самостоятельно. Народ в качестве самостоятельного субъекта мировой политики уничтожен. Зато появилась новая «нормальная нация». Это идеальная модель. На деле, конечно, всегда бывают отклонения в тех или иных аспектах.
Таков современный механизм национального строительства и его роль в современных политических процессах. Большинство случаев вмешательства стран Запада в дела других государств (да и внутренняя борьба самих государств Запада) исчерпывающим образом объясняются приведенной моделью.
Характерной особенностью национального строительства в каждой отдельно взятой стране является внешне парадоксальная ситуация, когда националисты и другие патриоты всех мастей фактически работают на разрушение и ослабление своей государственности, на разрушение уникального, исторически сложившегося уклада жизни своего народа. Наличие такого положения дел как раз и говорит о том, что «националистами» и «патриотами» на вооружение берется чужая идеология, в результате чего «борцы за благо народа» защищают чужие интересы в ущерб своим национальным интересам.
Вопреки общепринятым мнениям, вряд ли можно признать, что Беларусь в начале 90-х годов XX века прошла через полноценное национальное строительство. Либеральные преобразования в стране были приправлены значительными «национальными особенностями». Традиционный консерватизм белорусов оказал стране неоценимую услугу: он обеспечил относительно низкие темпы либеральных преобразований. Кроме того, их тормозила и внутренняя борьба между функционерами государственного аппарата. Были, однако, и объективные факторы. Например, если в других странах «прихватизация» и демонтаж промышленности осуществлялся достаточно гладко, то у Беларуси, бывшей сборочным цехом СССР, подобные мероприятия выбросили бы на улицу едва ли не половину трудоспособного населения страны, что имело бы самые неблагоприятные последствия для правящей группировки.
Тем не менее, общая направленность проводившихся реформ была, конечно, очень «правильной». Началось активное исправление всех отступлений от великого западного пути к светлому будущему, допущенных в советские годы: либерализация экономики, перестройка политической жизни на западный лад и, разумеется, переделка самого белорусского народа, который в деле самоубийства совсем не желал проявлять ожидавшейся от него прыти.
Конечно, вряд ли можно представить национальную политику начала 90-х как политику разжигания национальной розни или утверждения национальной исключительности. Принятый в 1990 году закон «О языках» хоть и объявлял белорусский язык единственным государственным, но также учитывал интересы языковых меньшинств страны. Кроме того, введение этого закона в силу было растянуто во времени. Однако в условиях начала 90-х годов для Беларуси, еще несколько лет назад считавшейся «самой союзной из всех союзных республик», даже такие меры были радикальными (уж не говоря о том, что чисто технически к принятию таких мер страна была не готова). Белорусы, имевшие богатейший опыт межнационального общения и органически принявшие советский интернационализм, десятки лет обучавшиеся на русском языке и на нем же общавшиеся, не смогли принять такого резкого поворота. Это уже не говоря про тысячи сограждан, приехавших в советские годы из России, Украины и других союзных республик, которых введение белорусского языка в качестве обязательного поставило перед угрозой потери работы и средств существования. В результате всего этого на республиканском референдуме 1995 года 82% белорусов проголосовали за придание русскому языку статуса государственного. На этом «языковой вопрос» мог бы и быть закрытым, но получилось совсем наоборот.
Дело в том, что несмотря на относительную умеренность собственно государственной языковой политики на этапе национального строительства, националистические настроения в белорусском гражданском обществе нарастали довольно активно. На фоне общего кризиса общества и разрушения традиционного уклада жизни это, конечно, нельзя признать чем-то из ряда вон выходящим. А поскольку в белорусском «национальном возрождении» участвовали, в основном, люди западного склада ума и души (поскольку такие люди являются традиционно наиболее политически активными), постольку закономерным стало нарастание у национально «свядомых» шовинистических настроений по отношению к «несвядомым» белорусам (они же «совки», они же «быдло») и по отношению к народу, который на протяжении всей истории якобы пытался уничтожить славную белорусскую нацию, - русским. Одним из результатов развития этих тенденция стала довольно жесткая реакция по национальному вопросу после 1996 года. Многие белорусско-язычные школы переводились обратно на русский язык, некоторые закрывались и т.д. Но самым важным итогом национального строительства и последующей реакции стал раскол белорусского общества на две неравные части. Назовем их так: «свядомыя» и «тутэйшыя». Различия между ними включают самые разные аспекты.
Свядомыя - это представители прозападной национальной интеллигенции (учителя, преподаватели, художники, писатели, музыканты и т.д.), часть предпринимателей, оппозиционные функционеры и политики, часть студенчества, объединенные идеологией «европейского пути» и нацибилдинга. Эти люди считают Беларусь европейским государством, а себя - выразителями интересов белорусской нации, истинными белорусами. Отношение их к народу варьируется от снисходительно-высокомерного до открыто презрительного («совки», «быдло», «мне не жалко своего народа» и т.д.). Их убежденность в необходимости исправлять белорусов -главная их черта. Они не признают Конституцию, государственную символику, Президента. Они говорят или делают вид, что говорят на белорусском языке. Удельный вес этой группы в общем населении страны - не более 5% (соответственно, в больших городах - больше, в сельской местности и малых городах - меньше). К ним примыкает до 15% в той или иной мере сочувствующих.
Тутэйшыя - необъединенные единой идеологией прогосударственно настроенные представители интеллигенции, предпринимательства, студенчества и других групп. Они признают географическую принадлежность Беларуси к Европе и настаивают на культурной самобытности белорусского народа. Отношения к народу нет никакого, поскольку они себя от него не отделяют. Они обладают всем комплексом черт, составляющих белорусский национальный характер, и их политическое поведение соответствующее: отрицание резких перемен, принятие политической реальности как данности, консерватизм, политическая пассивность, отсутствие притязаний в отношениях с властью и проч. Они говорят на русском языке или на трасянке. Удельный вес этой группы в общем населении страны - около 10%. К ним примыкает до 70% в той или иной мере сочувствующих.
Противостояние свядомых и тутэйшых старо как сама белорусская государственность (то есть, ему где-то 15 лет, хотя начало его уходит корнями в события начала XX столетия). Именно это противостояние отражает суть того выбора, перед которым до сих пор стоят белорусы - выбора национальной идеи, выбора исторического пути. Наиболее остро оно проявлялось в середине 90-х, на пике экономического кризиса (что закономерно: экономическое неблагополучие обостряет социальные, в том числе идеологические,
