оказалась в кризисе, который мог бы привести к ее упадку, по инициативе руководящих деятелей германской крупной промышленности и сельского хозяйства и при поддержке некоторых политиков из окружения президента фон Гинденбурга был свергнут рейхсканцлер фон Шлейхер и было образовано коалиционное правительство во главе с Адольфом Гитлером. В кабинет, законным образом сформированный 30 января 1933 года, кроме самого Гитлера, входило всего два других национал-социалиста: Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел, а Герман Геринг был назначен министром без портфеля, но одновременно в качестве министра внутренних дел Пруссии распоряжался полицией этой крупнейшей из германских земель. Сверх того национал-социалисты, со своей миллионной партией и организованными по военному образцу, отчасти вооруженными подразделениями CA и СС, располагали такими средствами власти, с которыми и до 30 января 1933 года едва могли справиться демократические правительства и местные власти. Поэтому были более чем близоруки, а в свете итальянского опыта просто несерьезны намерения консервативных партнеров Гитлера интегрировать и контролировать массовое движение НСДАП, передав национал- социалистическим фюрерам вместе с руководством полиции значительную часть государственной власти. В действительности национал-социалисты воспользовались переданной им 30 января 1933 года властью, чтобы с помощью своих партийных организаций подавить политических противников и вытеснить консервативных партнеров. Так называемый «захват власти» национал-социалистами был не единичным актом, а процессом, впрочем, в основном завершившимся в течение каких-нибудь шести месяцев. Итальянским фашистам для этого понадобилось более шести лет.
Сразу же после назначения Гитлера рейхсканцлером был распущен рейхстаг и объявлены новые выборы. В последовавшей за этим избирательной борьбе национал-социалисты могли не только использовать пожертвования промышленников – излившиеся теперь мощным потоком – но и без стеснения эффективно использовать свою позицию силы. Для этого они располагали средствами – государственной властью и партийной армией, к тому же наполовину принявшей государственный характер. В Пруссии двумя приказами (11 и 22 февраля) 40 000 штурмовиков и эсэсовцев были включены во вспомогательную полицию. 17 февраля Геринг потребовал от них безжалостно преследовать политических противников, применяя огнестрельное оружие. В ночь поджога рейхстага (27 февраля 1933 года), в котором обвинили коммунистов, были арестованы тысячи коммунистических активистов по заранее составленным спискам. Днем позже эта беспримерная волна арестов была задним числом легализована так называемым «Распоряжением рейхспрезидента о защите народа и государства», вследствие чего потеряли силу важнейшие права, гарантированные Веймарской конституцией. Тем самым члены КПГ были фактически поставлены вне закона, хотя их партия могла еще принять участие в выборах в рейхстаг 5 марта. Она получила 81 место, но 13 марта ее мандаты были аннулированы.
На этих выборах в рейхстаг, которые вследствие преследований коммунистов и социалистов уже нельзя было считать свободными, НСДАП получила 43,9% поданных голосов. Таким образом, национал- социалисты не добились абсолютного большинства, к которому стремились. Поэтому для них было большим пропагандистским и политическим успехом, когда «Черно-бело-красный боевой фронт», возникший из объединения Германской национальной народной партии и «Стального шлема» и получивший 8% голосов, согласился поддержать Гитлера. Террор против коммунистов и социалистов продолжался, штурмовики и эсэсовцы отправляли их в «дикие» концентрационные лагеря, где их избивали и нередко пытали до смерти – при невмешательстве государственных учреждений, полиции, правосудия и рейхсвера; и одновременно с этим продолжалось систематическое подчинение и устранение политических противников и союзников НСДАП. Немедленно после выборов в рейхстаг 5 марта все правительства земель, не возглавляемые национал-социалистами, были смещены и на их место поставлены так называемые рейхскомиссары. 31 марта был издан закон «о равноправии земель и рейха», по которому парламенты земель были сконструированы по результатам выборов в рейхстаг 5 марта без всяких местных выборов. За восемь дней до этого, 23 марта, «закон о прекращении народного и государственного бедствия» фактически устранил рейхстаг, поскольку национал-социалистическому правительству предоставлялось право издавать законы без согласия и даже без участия рейхстага и государственного совета. Этот «закон о полномочиях» был принят квалифицированным большинством в две трети, так как его отвергли только еще не арестованные и не бежавшие депутаты социал-демократической партии. После унификации и очистки парламента законом о «восстановлении корпуса гражданских служащих» от 7 апреля были изгнаны из всех учреждений политические противники и те евреи, которые не пользовались защищавшим их некоторое время статусом членов «Фронта». 2 мая были распущены профсоюзы, их здания захвачены, а их имущество было, в конце концов, передано национал-социалистскому «Германскому рабочему фронту». 22 июня была также запрещена СДПГ и арестованы ее деятели, которые не сидели еще в «диких» концентрационных лагерях или не эмигрировали. После того как в июне и июле все еще остававшиеся буржуазные партии самораспустились, закон от 14 июля 1933 года объявил НСДАП единственной партией Германии. Этими методами, применяемыми сверху и снизу, более или менее завершился процесс захвата власти.
С этого времени кроме НСДАП только армия и церковь обладали еще, по крайней мере потенциально, политической и моральной властью. Хотя оба эти учреждения никогда не были полностью унифицированы, они были в значительной мере лишены влияния. Армия уже разделила вину и объективно стала сообщницей насильственной власти национал-социалистов, хотя бы своим благожелательным нейтралитетом во время их террористического похода против политических противников и своим пассивным поведением во время так называемого «путча Рема» 30 июня 1934 года. Жертвами этой расправы пали, наряду с разными руководителями CA, также некоторые консервативные политики, в том числе бывший рейхсканцлер генерал фон Шлейхер. Даже когда в 1938 году военный министр фон Бломберг и верховный командующий армией фон Фрич были смещены со своих постов. Большинство офицеров с большим или меньшим энтузиазмом участвовало в перевооружении Германии, а потом в победоносных походах начала войны; более того, они считали себя связанными принесенной Гитлеру присягой даже тогда, когда стали очевидны и приближавшееся катастрофическое поражение, и беспредельные преступления национал- социалистического режима. Однако сопротивление некоторых военных кругов указывает на уже упомянутый факт, что национал-социалистам не удалось полностью унифицировать и подчинить себе армию.
Еще сложнее было положение в Третьем Рейхе обеих церквей. Поспешному приспособлению многих церковных деятелей противостояло здесь сопротивление некоторых, правда, относительно немногочисленных, групп и отдельных лиц. И приспособление, и сопротивление обосновывались при этом как религиозными, так и политическими мотивами, которые в этих христианских исповеданиях не были тождественны. Руководство католической церкви, до 1933 года резко отрицательно относившееся к национал-социализму, затем очень быстро сменило эту позицию на благожелательную симпатию. Это определялось конкордатом между курией и Третьим рейхом, предложенным Гитлером сразу же после вступления в должность и заключенным уже 20 июля 1933 года. Этот договор был весьма выгоден для католической церкви, так как он не только признавал, но и ставил под защиту закона конфессиональные школы, так же как существование многих католических объединений – светских, профессиональных, женских и юношеских. Впрочем, католическая церковь дорого заплатила за это, пожертвовав Партией центра, одобрившей «закон о полномочиях» и вскоре после этого распущенной. Католическая церковь приняла на себя не только это, но и выразила в связи с конкордатом чрезвычайно важное в политическом и пропагандистском отношении признание и уважительное отношение к Третьему рейху, надеясь избежать таким образом унификации своих обществ и союзов. На первых порах эти надежды, казалось, оправдывались: национал-социалисты терпимо относились к росту католических обществ в 1933 и 1934 годах и даже содействовали возрастанию числа верующих и открытию католических церковных школ. Что касается евангелической церкви, то, если не считать относительно малочисленных групп либеральных теологов и верующих социалистов, подавляющая часть ее одобрительно, а порой даже с энтузиазмом отнеслась к разрушению демократии и установлению национал-социалистического режима. Это объяснялось не только традиционной в евангелической церкви политически и религиозно аргументируемой покорностью начальству, но также ее религиозно окрашенным превозношением немецкой нации и презрением к социализму и демократии. Однако попытки организационной унификации 28 евангелических церквей отдельных земель, предпринятые некоторыми национал-социалистами в начале 1933 года, не достигли цели. «Государственный комиссар по делам земельных евангелических церквей» Август Егер, назначенный на эту должность уже 24 июня 1933 года, был отозван с нее, когда некоторые священники, объединившиеся в «движение молодых реформаторов», и прежние руководящие учреждения церкви заявили протест против
