В.М. Межуев писал (1991): «Мышление, психология товарного производителя — нечто совсем иное, чем мышление крестьянина, занятого натуральным производством. Одно дело видеть в хлебе — каравай, в корове — Зорьку, в козе — Машку; совсем другое — видеть в них и стоимость, измеряемую денежными знаками. Для крестьянина важно, конечно, чувствовать свою близость к природе, почитать и любить землю как свою «матушку-кормилицу» (о чем с городским умилением пишут наши авторы-«деревенщики»), но c экономической точки зрения важно еще и видеть в земле своеобразный банк, в который вложены деньги, приносящие доход (ренту). И такое меркантильное, прагматическое, расчетливое отношение к земле намного полезнее для той же земли, чем простое чувство естественной сращенности с ней, якобы генетически врожденное каждому крестьянину».
Он добавил далее, что в основании гражданского общества — непрерывная война, «хищничество богачей, разбой бедняков».
Основатель 'идеологии' Дестют Де Траси писал:'Природа наделила человека неизбежной и неотчуждаемой собственностью, собственностью на свою индивидуальность… 'Я' — исключительный собственник тела, им одушевляемого, органов, приводимых им в движение, всех их способностей, всех сил и действий, производимых ими; и никакое другое лицо не может пользоваться этими же самыми орудиями'.
В 2004 г. Гайдар, ставший приверженцем экономического либерализма, писал: «Либеральное видение мира отвергало право человека на получение общественной помощи. В свободной стране каждый сам выбирает свое будущее, несет ответственность за свои успехи и неудачи».
Лютер писал: «Наш Господь Бог очень высок, поэтому он нуждается в этих палачах и слугах — богатых и высокого происхождения, поэтому он желает, чтобы они имели богатства и почестей в изобилии и всем внушали страх. Его божественной воле угодно, чтобы мы называли этих служащих ему палачей милостивыми государями».
Антрополог Леви-Стросс подчеркивал: «Почти во всех абсолютно обществах, называемых «примитивными», немыслима сама идея принятия решения большинством голосов, поскольку социальное единство и доброе взаимопонимание считаются более важными, чем любая новация. Поэтому принимаются лишь единодушные решения».
Движение за «бесплатные» деньги, за беспроцентный кредит, периодически возникают и на Западе, и на Востоке, хотя на Западе они более или менее упорно преследовались. В царской России в начале XX в. были развиты беспроцентные кредитные товарищества и кооперативные банки. Сегодня крупные банки подобного типа действуют в исламских странах.
Легитимность — это уверенность подданных в том, что государь имеет право на власть, что установленный в государстве порядок непреложен как выражение высших ценностей, что он обеспечивает благо и спасение страны и людей. При наличии этой уверенности власть одновременно является авторитетом, и государство прочно стоит на силе и согласии. Утрата любой из этих опор — начало краха государства.
Отвлечемся от того факта, что большевики назывались социал-демократами, — они с 1905 г. сдвинулись на советскую траекторию.
«Молекулярная» гражданская война за землю и движения сепаратистов на окраинах начались после Февраля, они ускорили доработку и поляризацию двух больших проектов. Начались крестьянские восстания с требованием национализации земли. К осени 1917 г. крестьянскими беспорядками было охвачено 91% уездов России. Для крестьян (и даже для помещиков) национализация земли стала единственным средством прекратить войны на меже при переделе земли явочным порядком. Эта гражданская война началась в России именно летом 1917 г. — из-за нежелания Временного правительства решить земельную проблему. К лету 1918 г. она лишь разгорелась, обретя противостоящие идеологии. Летом 1917 г. крестьяне громили уже в основном не помещичьи усадьбы, а «середняков» — арендаторов. М.М. Пришвин, сам живший своим трудом в маленьком поместье, пишет: «Помещица заперлась в старом доме и думает, что все зло от мужиков, что это они сговорились грабить ее. А 'их' нет, они вовсе не сговаривались, они грабят друг друга еще больше. Еще удивительно, как мало они грабят ее сравнительно с грабежом себя».
Министр финансов и затем министр иностранных дел Временного правительства М.И. Терещенко впоследствии сказал: «Будущие историки, знакомясь с историей нашей революции, действительно с изумлением увидят, что в течение первых ее месяцев, в то время, когда во главе военного ведомства стоял человек, который, вероятно, более всех других штатских людей в России и думал, и мыслил об армии, и желал ей успеха, поставил свою подпись под рядом документов, которые несомненно принесли ей вред».
Этому посвящена очень важная для нашей темы книга Д.О. Чуракова «Русская революция и рабочее самоуправление» (М., 1998).
С этой точки зрения надо рассматривать и события 1920-1930-х годов в ходе строительства Советского государства после Гражданской войны.
