Кризисное обществоведение. Часть I

кататься на лыжах именно летом, не считаясь с расходами. Это — символический признак успеха. В культуре традиционного общества, напротив, хорошим тоном считается именно ощущать циклическую смену времен года: наслаждаться цветами, плодами, пейзажами сезона.

Характерно преломилось представление о времени в двух знакомых нам социально-философских учениях современности — социал-демократии, получившей распространение на Западе, и коммунизме, который укоренился в традиционных обществах России и Азии.

Маркс, сказав о призраке коммунизма, видел его трансцендентное, «потустороннее» отличие от социализма. Вступление в коммунизм — завершение цикла, в известном смысле конец «этого» света, «возврат» человечества к коммуне. То есть к жизни в общине, в семье людей, где преодолено отчуждение, порожденное собственностью. Социализм же — экономическая формация, где разумно, с большой долей солидарности устроена совместная жизнь людей. Но не как в семье. «Каждому по труду» — принцип не семьи, а весьма справедливого общества.

Рациональный Запад за призраком не погнался, а ограничил себя социал-демократией, чей великий лозунг гласит: «Движение — все, цель — ничто!». Здесь — разное понимание времени. Время коммунистов — цикличное, мессианское. Оно устремлено к некоему идеалу (светлому будущему, Царству свободы — названия могут быть разными, но главное, что есть ожидание идеала как избавления, как возвращения, подобно второму пришествию у христиан). Время социал-демократов — линейное, рациональное: «цель — ничто». Здесь — мир Ньютона, бесконечный и холодный. Можно сказать, что социал-демократов толкает в спину прошлое, а коммунистов притягивает будущее.

Как уже говорилось в лекции о цивилизациях, Космос, в центре которого находился человек, созданный по образу и подобию Бога, обладает святостью (Гегель назвал традиционное общество «культурой с символами»), Десакрализация мира сделала отношение к нему в современном обществе рациональным. В традиционном обществе человек сохранил «естественный религиозный орган», и ощущает глубокий смысл бытия, хотя бы он и был атеист.

Святость мира и включение в него человека порождают в традиционном обществе единую для всех этику. Современное общество «открыто» в том смысле, что его не ограничивают барьеры, в которых «замкнуто» традиционное общество — ни Бог, ни общая (тоталитарная) этика, ни озоновый слой.

Глубоко различно отношение к земле. Недаром важнейшей проблемой реформы в России стало снятие священного смысла понятия «земля». Идеологи разрушают это понятие как символ, имеющий для народов России религиозное содержание. В дебатах о собственности на землю этот смысл отбрасывается грубо. Подчеркивается, что земля — не более чем средство производства и объект экономики.40

Антропологи специально рассматривают смысл Земли в культуре «незападных» народов. Земля — особое измерение Природы, то духовное пространство, в котором происходит встреча с мертвыми. Запрет на продажу земли является абсолютным, экономические расчеты при этом несущественны. Например, индейцев чаще всего приходилось просто уничтожать — выкупить землю не удавалось ни за какие деньги. В 1995 году так были поголовно уничтожены два племени в Южной Америке.

В России эти квазирелигиозные представления уже вытеснены из сознания и перешли в культуру, сохранившись в культурном бессознательном. Продажа земли, особенно иностранцам, до сих пор вызывает тревожное чувство.

Конечно, русские, включившись в промышленное развитие, восприняли научные представления о пространстве и времени, но так, что прежнее мироощущение при этом не было сломано. Научные представления, как инструменты, сосуществуют с космическим чувством.

Представление о человеке. Как уже говорилось, в современном обществе человек — свободный атом, индивид. В России смысл понятия «индивид» широкой публике даже неизвестен. Здесь человек в принципе не может быть атомом — он «делим». Он есть личность как средоточие множества человеческих связей. Он «разделен» в других и вбирает их в себя. Здесь человек всегда включен в солидарные структуры (патриархальной семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива, пусть даже шайки воров). Этот взгляд очень устойчив и доминирует в России в самых разных идеологических воплощениях, что и является важнейшим признаком для отнесения ее к традиционному обществу. Современное общество требует разрушения общинных связей и превращения людей в индивидуалистов, которые уже затем соединяются в классы и партии, чтобы вести борьбу за свои интересы.

Ось гражданского общества — частная собственность. Жан-Жак Руссо в «Рассуждениях о происхождении неравенства» (1755) так писал о возникновении гражданского общества: «Первый, кто расчистил участок земли и сказал: 'это мое' — стал подлинным основателем гражданского общества».41

Исходный смысл частной собственности как естественного права — собственность индивида на его тело.42 В традиционном обществе понятие «Я» включает в себя и дух, и тело как неразрывное целое, человек — не вполне собственник тела («люди царевы»). Теперь человек раздвоился. Одна его ипостась — собственник, а другая ипостась — собственность. Возникла совершенно новая, нигде кроме Запада не существующая антропология.

Как и всякая частная собственность, в современном обществе тело становится «средством производства». Э. Фромм, рассматривая человека Запада как новый тип («человек кибернетический»), пишет: «Кибернетический человек достигает такой степени отчуждения, что ощущает свое тело только как инструмент успеха. Его тело должно казаться молодым и здоровым, и он относится к нему с глубоким нарциссизмом, как ценнейшей собственности на рынке личностей».

Глубинное чувство собственности, приложенное прежде к телу, определило иное, нежели в традиционном обществе, отношение к проституции, гомосексуализму, эвтаназии, рынку рабочей силы и другим проблемам «распоряжения» своим телом.

Так, одним из социальных прав как в СССР, так и в некоторых странах при социал-демократических правительствах (например, в Швеции) было право на бесплатное медицинское обслуживание. При внешней схожести этого конкретного права его основания в СССР и в Швеции были различны. Согласно концепции индивида (в Швеции), человек рождается вместе со своими неотчуждаемыми личными правами. Но право на охрану его собственности — социальное право, его надо закрепить в общественном договоре. Тело — собственность индивида, охрана его здоровья государством — завоеванное борьбой социальное право.

В советском (традиционном) обществе человек — член общины. Его здоровье — национальное достояние. Поэтому здравоохранение рассматривается как обязанность. Оберегать здоровье человека — обязанность и государства как распорядителя национальным достоянием, и самого человека. Реформа в России привела к неожиданному эффекту: еще до перехода к платному здравоохранению резко снизилась обращаемость к врачам, несмотря на рост числа заболеваний. Люди почувствовали себя свободными от обязанности беречь свое здоровье как национальное достояние, но еще не осознали свое тело как частную собственность.

Из разных представлений о человеке вытекает и разное отношение ко многим правам — прежде всего к праву на жизнь, на пищу. В традиционном обществе всегда сильна уравниловка — право на внерыночное получение некоторого минимума жизненных благ, принципиально отвергаемое в современном обществе (бедные в нем — отверженные).

С первых этапов становления современного общества Запада его социальная философия ищет обоснование социальному неравенству (индивидуальное равенство дается неотчуждаемым правом частной собственности на тело человека). Так возник социал-дарвинизм — представление, переносящее принцип борьбы за существование из животного мира в общество людей. Это придает неравенству видимость «естественного» закона.

Отцы политэкономии говорили о «расе рабочих» и считали, что первая задача рынка — через зарплату регулировать численность этой расы. Все теории рынка были предельно жестоки: рынок должен был убивать лишних, как бездушный механизм. Это ясно сказал заведующий первой в истории кафедрой политэкономии Мальтус: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в