ослаблении этих защит происходит, по выражению Маркса, «ускользание национальной почвы» из-под производства потребностей, и они начинают полностью формироваться в центрах мирового капитализма. Такие народы он сравнил с аборигенами, чахнущими от европейских болезней. Западных источников дохода нет, западного образа жизни создать невозможно, а потребности западные. На «жигулях» ездить не можем, только на иномарках!
Поэтому так по-разному сложилась историческая судьба незападных народов. В культуре Китая, Индии и арабских народов были механизмы, защитившие их, пусть и с временными отступлениями, от импорта сфабрикованных на Западе потребностей, а в Океании и Африке — нет. И поэтому Китай нашел свой путь развития и уже обгоняет Запад, а Африка хиреет.
Сейчас выполняется большая программа по превращению и русских в чахнущих аборигенов. Процесс внедрения «невозможных» потребностей протекал в СССР начиная с 60-х годов, когда ослабевали наши культурные защиты. Эти защиты были обрушены в годы перестройки ударами идеологической машины. При этом новые потребности были восприняты не на подъеме хозяйства, а при резком сокращении ресурсов для их удовлетворения. Это породило культурный кризис и распад солидарных связей. Монолит народа рассыпается на кучу песка, зыбучий конгломерат мельчайших человеческих образований — семей, кланов, шаек.
Здесь — большая и очень трудная проблема для всех, кто стремится восстановить монолит русского народа.
Зачем русским объединяться в монолит
В прежние времена, с полвека назад, детям обязательно рассказывали сказку о том, как старик, умирая, давал сыновьям последний совет. Велел принести веник и сломать его. Не получалось — а разобрав на веточки, сломали без труда. Русским сегодня надо объединяться потому, что нас разобрали, как тот веник. Другое дело, что ломают нас в основном без треска. 12 миллионов умерли «неестественной» смертью, и почти никто из них не крикнул, даже хрипа почти не было слышно — кругом ведь музыка, ряженые пляшут. Вот веточка нашего народа — ее сломали.
А вот, возникло в России XXI века социальное «дно». Около 10,8 млн. человек — нищие (3,4 млн.), бездомные (3,3 млн.), беспризорные дети (2,8 млн.) и уличные проститутки (1,3 млн.). Такого «дна» мир не видывал — большинство нищих и бездомных имеют среднее и среднее специальное образование, а 6 % — высшее. Сложился и слой «придонья», размеры которого оцениваются в 5 % населения (7 млн. человек). Как сказано в отчете социологов, находящиеся в нем люди «испытывают панику». Этих тоже почти сломали.
Почему же русские так легко позволяют не то что угнетать, а просто убивать себя целыми большими кусками? Почему они как будто потеряли зрение и слух и даже не видят и не слышат, как тихонько стонут убиваемые? Ведь это ненормально, так никакой народ не выживет. Потому, что за время реформ русские утратили свое общее, надличностное зрение и слух. Каждый вроде как был, так и остался — видит и слышит, но как частица народа он ослеп и оглох. А если утрачены эти качества народа как целого, то нет и мнения народного. А значит, нет и силы. Режьте нас и стригите, люди добрые!
Почему у нас утрачены (ослаблены) эти качества? Почему малые народы так сильно сплотились? Во- первых потому, что русские уже четыре века служат ядром очень большой страны. В них сильно державное сознание, они как будто отвечают за государство в целом. Чувство государственности как-то вытеснило чувство «только своего» народа. И государство выполняло свою роль, связывало русских в народ своими методами — хотя и взваливало на русских тяжелую ношу.
Как только державное государство рухнуло, русские остались без рычагов. Опасности для себя в империи они не чувствовали и к нынешним временам оказались не готовы. А эти времена породили для русских такие угрозы, которые, как говорят врачи, несовместимы с жизнью организма. Речь идет о народном организме, потому что отдельные особи из русских могут благоденствовать, даже наблюдая за угасанием народа.
Вот для этого, в общем, и нужно русским объединение. Чтобы обрести силу — предотвратить наступающие на русский народ угрозы. А уж те угрозы, которые мы предотвратить не успеем, преодолеть с возможно меньшими потерями. Это можно сделать, обретя силу именно народную, а это сила особого рода. Сильных русских и сейчас немало — Шарапова в теннис всех побьет, Потанин миллиардами трясет. Но от сложения таких сил страна не поднимется, даже если Потанин будет каждый день давать нищим по тысяче рублей.
Народная сила возникнет лишь тогда, когда основная масса людей, считающих себя русскими, найдет понятный для всех таких людей язык и договорится между собой о главном. Именно о главном, о десятке вопросов нашей судьбы. О второстепенном пусть спорят наши горланы-главари до скончания века. Если же о главном русские договорятся и образуют свое мнение народное, пусть вслух и не высказанное, то маленькие и большие силы всех и каждого приобретут одно общее направление. В главном!
И эта сила будет неодолимой. Не надо будет даже кричать и размахивать руками. Эта сила окажет такое давление на власть, что государство снова станет инструментом в русских руках (хотя, конечно, и цари, и генсеки, и президенты всегда наивно думают, что они управляют этими руками).
Есть и другой способ объединения — не в народ, а в гражданское общество, в партии, которые грызутся между собой в парламенте. То есть, объединение частями, по интересам, как бы в большие фирмы.
Но так у русских пока не получается, а время уходит. Надо учиться, но уже видно, что без сборки нашего общества другими связями, — не классовыми, а народными — нам не обойтись.
Народ — это непрерывный диалог
Более века назад была высказана такая чеканная формула: «Нация — это каждодневный плебисцит». Это значит, что нацию образуют люди, которые постоянно ощущают свою ответственность за судьбу целого. Они не упускают из виду ничего важного, что может повлиять на жизнь страны, на благополучие их детей и внуков. По всем таким вопросам каждый член нации старается, по мере возможности, составить свое мнение и высказать его согражданам. Высказав свое мнение, он выслушает доводы других сограждан, уточнит свою позицию и в какой-то форме осуществит свое волеизъявление. Он не останется равнодушным, он примет участие в этом «каждодневном плебисците». Тем самым он каждый день примет участие в строительстве своей нации.
Формулу эту высказал француз (Эрнест Ренан), но мы ее вполне можем перевести на русский язык, заменив слово «нация» на слово «народ». В данном случае они равноценны.
Как должен действовать гражданин, каждодневно участвуя в строительстве своего народа, понятно. Но есть и другая сторона — как тут должен действовать народ как целое? Или, конкретнее, как должны действовать «отцы нации», управляющие государством? Ведь в последние три тысячи лет самым эффективным устройством, организующим жизнедеятельность народа, является государство.
Из формулы следует, что для существования нации (народа) необходимо, чтобы государство и его политическая система создали и поддерживали условия, в которых может происходить каждодневный плебисцит. Если таких условий нет и плебисцит подавлен, то отдельный гражданин ничего поделать не сможет. Он подергается туда-сюда, но каналы для диалога с согражданами перекрыты — и его гражданское чувство хиреет. Народ болеет, перестает воспроизводиться, рассыпается на группы, кланы, секты. Внутри их какое-то время разговор еще теплится, но уже не в форме диалога — секты и кланы благоговейно внимают
