На русофобии был раздут миф о поляках как защитниках Запада от русских варваров. Маркс говорил о польском восстании 1830 г.: «Снова польский народ, этот бессмертный рыцарь Европы, заставил монгола отступить».
На попытки русских демократов воззвать к здравому смыслу неслись ругань и угрозы. Тот же Энгельс предупреждал: «На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает еще быть у немцев их
В октябре 1942 г., когда немцы, завязнув в России, перестали быть угрозой для Англии, Черчилль написал буквально то же самое, что за сто лет до этого писал Энгельс: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе как прародительнице современных наций и цивилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое под руководством европейского совета».
Все это надо знать и относиться хладнокровно. Есть в западной мысли такой пунктик, застарелый комплекс. Он всем мешает и бывает очень опасен. Надо его спокойно изживать, вытаскивать из подсознания ушибленных русофобией европейцев. И не позволять всяким Гайдарам разрушать наш ВПК. Он пока что лучшее лекарство от русофобии.
Русофобия в России: начало XX века
В начале XX в. русофобия распространилась во влиятельной части гуманитарной и творческой интеллигенции России. Это разрушало связи, соединявшие народ Российской империи, но в то же время сплачивало русское простонародье ответной ненавистью. Кадет М.О. Гершензон писал в книге «Вехи»: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».
Красноречивы установки Бунина, который обладал большим авторитетом и как писатель, и как «знаток русского народа». Он говорил о русских: «От дикости в народе осталось много дряни, злобности, зависть, жадность. Хозяйство мужицкое как следует вести не умеют. Бабы всю жизнь пекут плохой хлеб. Бегут смотреть на драку или на пожар и сожалеют, если скоро кончилось. По праздникам и на ярмарках в бессмысленных кулачных боях забивают насмерть. Дикий азарт. На Бога надеются и ленятся. Нет потребности улучшать свою жизнь. Кое-как живут в дикарской беспечности. Как чуть боженька не уродил хлеб — голод».
Писатель М.М. Пришвин в голодное время после Февраля 1917 г. жил в деревне и ненавидел крестьян, чувствовал себя как «фермер в прериях среди негров и эскимосов». Он писал в дневнике: «Я никогда не считал наш народ земледельческим, это один из предрассудков славянофилов. Нет в мире народа менее земледельческого, чем народ русский, нет в мире более варварского обращения с животными, с орудием, с землей, чем у нас». Это неверно, аграрная наука доказала, что хозяйство общинных крестьян было в тот момент самым эффективным из всех возможных. В Пришвине говорила сословная русофобия. Но он был умный человек и, приглядевшись, проникся к русскому крестьянству глубоким уважением. Но таких было немного.
Историк академик Веселовский, пишет в дневнике: «Еще в 1904–1906 гг. я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мое мнение о народе не изменилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство. Великоросс построил Российскую империю под командой главным образом иностранных, особенно немецких, инструкторов».
В другом месте он говорит определеннее: «Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские не только культурно отсталая, но и низшая раса… Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше, как материал для культуры».
А уж советская революция вызвала просто взрыв ненависти к русскому простонародью. Бунин писал: «А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно асимметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, — сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме! Весь, Мурома, Чудь белоглазая…».
Русофобия создавала общий духовный климат того времени. Она подтачивала государство и омрачала ощущение права русского народа на существование. Кстати, эта русофобия не утихла даже после Великой Отечественной войны, когда наш народ представлял собой «нацию инвалидов и вдов». Вот что пишет, в эмиграции, любимая нашими демократами писательница Н. Берберова в 1947 г. Керенскому: «Для меня сейчас «русский народ» это масса, которая через 10 лет будет иметь столько-то солдат, а через 20 — столько-то для борьбы с Европой и Америкой… Что такое «его достояние»? Цепь безумств, жестокостей и мерзостей… Одно утешение: что будущая война будет первая за много десятилетий необходимая и нужная». Как они ждали, чтобы начавшаяся холодная война переросла в горячую!
Во время перестройки и в начале 90-х годов советские люди полной мерой хлебнули этнической ненависти к «совку», за которой скрывалась классическая русофобия.
Русофобия сегодня
Русофобия как на Западе, так и у наших западников, стала нарастать в годы перестройки и бурно выплеснулась после краха СССР.
Оболочка СССР служила нам защитой, ибо злобные выпады в его адрес воспринимались как идеологическая пропаганда и вредили репутации прессы. Сейчас эта защита снята, и каждый находит повод лягнуть русских. Левые шипят, что мы испоганили социализм. Правые ненавидят нас потому, что мы никак до конца не сдадимся Западу. В СМИ — подсознательное желание уязвить, сказать что-то неприятное. В фильмах Голливуда русские представлены так мерзко, как нам и в голову никогда не приходило представить даже фашистов. С начала 90-х годов образ России — сплошная чернуха: мафия, проституция, пьяный Ельцин, коррумпированные чиновники, забитые покорные рабочие.
Хотя средний европеец сознательной русофобии не проявляет, его отношение к русским, по сравнению с СССР, заметно ухудшилось — европеец уважает силу и плохо относится к бедным. Но средний европеец мало что решает, а их СМИ, как и «оранжевые» СМИ в России, раскручивают кампанию против русских как якобы националистов и ксенофобов. Видный английский либеральный философ Дж. Грей пишет: «Враждебность Запада по отношению к русскому национализму имеет долгую историю, в свете которой советский коммунизм воспринимается многими в Восточной и Западной Европе как тирания Московии, выступающая под новым флагом, как выражение деспотической по своей природе культуры русских».
Русофобия создает черный образ не только русских, но и всей связки «Россия — русские». Порочной и беззаконной объявляется историческая Россия в целом.
