ч.
«Алюминиевые короли» хотят при реформе РАО ЕЭС приватизировать сибирские ГЭС, которые и обеспечивают их сверхприбыли. Другое дело, что эти сверхприбыли теперь утекают на Запад, но за это надо поблагодарить в том числе и наших «экологов», которые своей борьбой с ГЭС помогали ломать СССР.
Полезно сегодня поднять материалы хотя бы по двум большим психозам конца 80-х годов –
Нитратный психоз идеологически оправдал лишение нашего сельского хозяйства удобрений (их сразу стали гнать на экспорт). Россия сброшена к типу сельского хозяйства «третьего мира» – есть оазисы относительного благополучия, а остальная земля
Что же до сероводорода, то сам Горбачев представил СССР источником риска глобальной катастрофы – вот-вот взорвется Черное море, а до этого оно может через Босфор отравить и Средиземное. Какой позор – выдавать такой поток мракобесия на весь мир!
Группа океанологов, завершая обзор «сероводородной проблемы», писала в 1990 г. в научном журнале (в прессу их слово попасть не могло): «Работая во взаимодействии с выдающимися зарубежными исследователями, восемь поколений отечественных ученых накопили огромные знания о сероводородной зоне Черного моря. И все эти знания в самое ответственное время были подменены мифотворчеством. Эта подмена – не просто очередное свидетельство кризиса в науке. Это, по нашему мнению, яркий индикатор социальной катастрофы.
Надежное количественное знание об очень конкретном, однозначно измеренном объекте, относительно которого в мировом научном сообществе нет разногласия по существу, подменено опасным по своим последствиям мифом,… И если в отношении такого, вполне определенного, знания оказалась возможной подмена мифами, то мы должны ожидать ее обязательно в таких областях противоречивого и неоднозначного знания, как экономика и политика.
Множество кризисов, в которые погружается наше общество, представляет собой болото искусственного происхождения. Утонуть в нем можно только лежа. Дать топографию болота кризиса на нашем участке, показать наличие горизонта, подняв человека с брюха на ноги, – цель настоящего обзора».
Как известно, поднять советского человека «с брюха на ноги» в созданном искусственно болоте не удалось – не позволили. Сейчас мы изучаем этот случай уже как патологоанатомы – делаем вскрытие ради того, чтобы извлечь урок на будущее.
БЕРЕГИСЬ АВТОМОБИЛЯ
Чем рыночная реформа подкупила молодежь России, так это тем, что открыла шлюзы для автомобилизации. За годы реформы к 2004 г. число личных автомобилей выросло в РФ в 2,7 раза, а в Москве в 3,2 раза. Как к этому относиться?
Говорить трудно, большинство читателей на автомобилях – обидятся (да я и сам к нему привязан). Но надо на минуту выпрыгнуть из своей шкуры и взглянуть, как на явление социальное. Тогда видно, что для России это – историческая ловушка. Не единственная, но очень болезненная.
Известно, что на Западе автомобиль имел прежде всего идеологическое значение. Он стал главным каналом внедрения в массовое сознание ценностей буржуазного общества – стал фетишем, идолом общества потребления. Специалисты особо отмечают исключительную роль автомобиля в атомизации общества, изоляции индивидов друг от друга. По этому пути пошли и наши либеральные идеологи.
Сам по себе рынок не решает такие вопросы, тут нужна политика. В ходе реформы кардинальным образом изменилась политика ценообразования. Хлеб к концу 2004 г. подорожал относительно среднего автомобиля (ВАЗ-2105) примерно в 4-5 раз, а проезд на метро в 30 раз. Высокими ценами на продукты первой необходимости половина населения «запирается» в бедности, все время сталкивается вниз – и не может купить дешевый автомобиль. А те, кто перелез через порог, недорого получают автомобиль как символ своей принадлежности к цивилизации. Народ делится на два класса.
Владельцев автомобиля субсидируют за счет всего общества, так что те, кому это благо не по карману, несут чистые потери. За их счет оплачивается существенная часть стоимости и бензина, и дорог. Так везде. В США владелец автомобиля оплачивает лишь 2/3 реальных затрат на содержание шоссе, остальное – из местных налогов. А федеральные субсидии на обслуживание шоссе составляли в конце 80-х годов от 68 до 85 млрд. долларов в год. В Германии государство на каждый пассажиро-километр, накрученный немцем на автомобиле, расходует вдвое больше средств, чем стоил бы авиабилет – за счет всех.
Автомобиль стал для нашей молодежи наркотиком, опаснее героина. Многие уже не мыслят жизнь без него. Как мы сели на эту иглу? Нам внедрили чужую систему потребностей. Элита сразу проявила злобное отношение к непритязательности советского человека – ведь Маркс говорил о буржуазной революции: «Радикальная революция может быть только революцией радикальных потребностей».
Конечно, потребности расширяются, и это всегда создает противоречия. В здоровом обществе их разрешение задается ритмом развития хозяйства и культуры. Но, как писал Маркс, «потребности производятся точно так же, как и продукты». И потребности стали теперь производить в России по образцу западного общества потребления. К чему это привело? К расщеплению сознания. Люди не могут понять, чего они хотят. Их запросы включают в себя взаимоисключающие вещи. Хочется сильной России, но в то же время продать все, что можно, за рубеж и накупить там шмоток и тачек. Хочется справедливости – но так, чтобы у самого была иномарка, хотя бы сосед и рылся в помойке.
Это – не какая-то особенная проблема России, хотя нигде она не создавалась с помощью такой мощной технологии. Начиная с середины XX века, потребности стали интенсивно экспортироваться Западом в незападные страны. Это и было главным средством их подчинения. Разные страны по-разному закрывались от этого экспорта, сохраняя баланс между структурой потребностей и реально доступными ресурсами. При ослаблении этих защит происходит, по выражению Маркса, «ускользание национальной почвы» из-под производства потребностей, и они начинают полностью формироваться в центрах мирового капитализма. По замечанию Маркса, такие общества, утратившие свой культурный железный занавес, можно «сравнить с
Наша защита была обрушена в годы перестройки. При этом новая система потребностей, которая вслед за элитой была освоена населением, была воспринята не на подъеме хозяйства, а при резком сокращении местной ресурсной базы для их удовлетворения. Это породило массовое шизофреническое сознание и
