Россия при смерти? Прямые и явные угрозы

Олбрайт Т. Фридман: “Невидимая рука рынка никогда не окажет своего влияния в отсутствие невидимого кулака. МакДональдс не может быть прибыльным без МакДоннел Дугласа, производящего F-15. Невидимый кулак, который обеспечивает надежность мировой системы благодаря технологии Силиконовой долины, называется наземные, морские и воздушные Вооруженные силы, а также Корпус морской пехоты США”.

Учиться у других стран надо для того, чтобы понять, почему рынок и право у них сложились так, а не иначе — чтобы выявить и понять суть явлений и их связь с другими сторонами жизни общества. А затем, понимая и эту общую суть явлений, и важные стороны жизни нашего общества, переносить это явление на собственную почву (если ты увлечен странной идеей, что в твоей собственной стране ни рынка, ни права не существует).

Философ либерализма Джон Грей пишет: «В матрицах рыночных институтов заключены особые для каждого общества культурные традиции, без поддержки со стороны которых система законов, очерчивающих границы этих институтов, была бы фикцией. Такие культурные традиции исторически чрезвычайно разнообразны: в англосаксонских культурах они преимущественно индивидуалистические, в Восточной Азии — коллективистские или ориентированные на нормы большой семьи и так далее. Идея какой-то особой или универсальной связи между успешно функционирующими рыночными институтами и индивидуалистической культурной традицией является историческим мифом, элементом фольклора, созданного неоконсерваторами, прежде всего американскими, а не результатом сколько-нибудь тщательного исторического или социологического исследования» [2, с. 113–114].

Доктрина реформ отвергает матрицы России, несущие в себе компоненту длительной национальной традиции, совершенно определенно и осознанно. Вот рассуждения теоретика реформы В. Найшуля в публичной лекции 21 апреля 2004 г. [6]:

«Проблема, которая до сих пор не решена, — это неспособность связать реформы с традициями России. Неспособность в 85-м году, неспособность в 91-м, неспособность в 2000-м и неспособность в 2004 году — неспособность у этой группы [авторов доктрины реформ] и неспособность у страны в целом. Никто не представляет себе, как сшить эти две вещи… То, что можно сделать на голом месте, получается. Там, где требуются культура и традиция, эти реформы не работают. Скажем, начиная от наукоемких отраслей и банковского сектора, кончая государственным устройством, судебной и армейской реформой. Список можно продолжить».

Таким образом, авторы доктрины и не отрицают, что для реформаторов характерна «неспособность связать реформы с традициями России» (на эту неспособность у «страны в целом» нечего кивать, это негодная риторика)! В этом видна крайняя безответственность.

Найшуль вскользь высказал важный тезис реформаторов: «То, что можно сделать на голом месте, получается. Там, где требуются культура и традиция, эти реформы не работают». Вопрос: где в России «голое место»? Что означает это понятие? Какая часть бытия России не обладает «культурой и традицией»?

Сам того, вероятно, не замечая, Найшуль использовал применительно к российской реформе понятие, применяемое колонизаторами в отношении земельных угодий аборигенов. Как считается, основы международного права заложил голландский юрист Гроций. В трактате «О праве войны и мира» (1625) он определил, по какому праву колонизаторы могут отнимать землю у аборигенов. Он выводил его из принципа римского права res nullius (принцип «пустой вещи» или «голого места»), который гласил, что невозделанная земля есть «пустая вещь» и переходит в собственность того, кто готов ее использовать. Этот принцип стал общим основанием для захвата земель европейскими колонизаторами, и уже в ХIХ веке земельные угодья в Африке, Полинезии и Австралии были присвоены практически полностью, а в Азии — на 57 %.

В Северной Америке для захвата земли индейцев-скотоводов также применяли старый принцип res nullius, а с юридическим обоснованием захвата земли индейцев, которые занимались земледелием, пришлось потрудиться самому Дж. Локку — дорабатывать трудовую теорию стоимости и критерий экономической эффективности. Что же касается Гайдара и Чубайса в России, то даже тотальным применением принципа res nullius у них «получилось» только подорвать хозяйство.

В Послании Президента РФ Федеральному Собранию 2004 г. В.В. Путин говорит: “С начала 90-х годов Россия в своем развитии прошла условно несколько этапов. Первый этап был связан с демонтaжем прежней экономической системы… Второй этап был временем расчистки завалов, образовавшихся от разрушения “старого здания”… Напомню, за время длительного экономического кризиса Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала”.

Это и есть результат реформы — «Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала».

Но гораздо опаснее не разрушительный результат, а его философские предпосылки. Если враг сбросил на завод бомбу и разрушил его, то вопрос ясен. Надо разбить врага и восстановить завод. А если собственная власть вместо модернизации отечественной экономики осуществляет ее демонтаж, причем грубый, в виде разрушения “старого здания”, то велика угроза остаться вообще без народного хозяйства.

В начале реформ наблюдалась поразительная вещь: ни один из ведущих экономистов не сказал, что советское хозяйство может быть переделано в рыночное хозяйство западного типа. Никто и не утверждал, что в России можно построить экономическую систему западного типа. Ситуация в интеллектуальном плане аномальная: заявления по важнейшему для народа вопросу строились на предположении, которого никто не решался явно высказать. Никто не заявил, что после замены всех больших систем (матриц) возникнет дееспособное хозяйство, достаточное, чтобы гарантировать выживание России как целостной страны и народа. Сколько ни изучаешь документов и выступлений, никто четко не заявил, что он, академик такой-то, уверен, что курс реформ выведет нас на безопасный уровень без срыва в катастрофу. А вот предупреждений об очень высоком риске сорваться в катастрофу было достаточно.

Итак, главные эксперты не утверждали, что жизнеустройство страны может быть переделано без катастрофы — но тут же требовали его переделать. Академик А.Н. Яковлев сказал в мае 1991 г.: “Серьезный, глубокий, по-настоящему научный анализ брежневизма — точнее, периода 60-х — середины 80-х годов — еще впереди, его даже не начинали” [7, с. 24].

Если так, то элементарные нормы научности запрещали давать категорические оценки обществу за целый исторический период 60-80-х годов и тем более требовать его радикальной переделки! Специалист обязан сначала изучить объект реформы, провести его «серьезный, глубокий, по- настоящему научный анализ».

Но дело не в академиках и не в политиках. Речь идет о мировоззренческом срыве всего общества.

Кризис мировоззренческой основы общества и доктрина переделки всех институциональных матриц России

В системе угроз для России особое место занимают мировоззренческие срывы, которые поражают общество в целом или большие его части. Если по какой-то причине люди начинают видеть реальность в ложных, слишком искаженных формах, их решения в целом становятся принципиально ошибочными.

Любое сообщество «собрано» и воспроизводится на определенной мировоззренческой матрице. Важным ее срезом является когнитивная структура — система средств познания реальности и инструментов общественного сознания и обмена информацией (язык, значимые факты, теоретические представления, методы, мера, логика и др.). Большие гетерогенные сообщества (такие, как народ, нация, общество) собраны на сложной мировоззренческой матрице, в которой переплетены когнитивные структуры множества сообществ и субкультур. В этой матрице есть ядерная зона, которая сплачивает все частичные сообщества.

Жизнь семьи, общества, страны требует деятельности, в которой неразрывно связаны два разных ее вида — создание и сохранение. Усилия того и другого рода по-разному осмысливаются и организуются. В нашем сознании они выражаются двумя разными категориями,