– Да, но результаты…
– Откуда им взяться? Результатам? Ведь это шизофрения! Мы можем лишь купировать приступы, смягчать течение болезни…
Владимир Николаевич похлопал по плечу Ивана Грозного и спросил его:
– Ну, как самочувствие?
– А как всегда.
– Как всегда, означает хорошее самочувствие или плохое? – улыбнулся Владимир Николаевич.
– Плохое, как всегда, – быстро ответил Иван Грозный.
– И почему так грустно?
– Все мы умрем!
– Да, все умрем, но пока ведь мы живы?
– Пока! А я хочу жить вечно, – сухо ответил Иван Грозный, не смотря на улыбающегося профессора. – И не хочу, чтобы меня в гроб клали.
– А как вы хотите?
– А чтобы не умирать! И хочу править всем миром!
– Интересное желание, – заявил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться. – А еще есть желания?
– Ой, их море!
– М-да, – сухо произнес Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов, – здесь лечение продолжать, хотя… Нет, продолжать, хуже, думаю, не будет, но улучшения тоже ждать не приходится.
Владимир Николаевич подошел к лежащему Кощею, спрашивая его:
– А как наши дела?
– Дел у меня никаких тут нет! – недовольно ответил Кощей.
– А как ваше настроение? – улыбнулся Владимир Николаевич.
– Нет никакого настроения.
– А куда ж оно делось?
– Я здесь отдыхаю от жизни.
– Даже так? Чудненько! Неужто наша жизнь вас не устраивает?
– Да, не устраивает! Здесь спокойней.
– Так, так… Чудненько! Ваши слова можно рассматривать, как заявку на пожизненное содержание вас в нашей лечебнице?
– Можете так рассматривать.
– Вот и чудненько! – Владимир Николаевич посмотрел на ассистентов и распорядился:
– И здесь лечение продолжать.
Кощей не выдержал и постарался объяснить профессору:
– Слушайте, профессор, а ведь я нормальный человек.
– Неужели? – всплеснул руками Владимир Николаевич. – Но тогда почему вас держат здесь?
– Так приказал мой директор.
– Директор ваш врач?
– Нет. Но вы понимаете…
– Всё я понимаю, поэ…
– Ничего вы не понимаете! – с досадой сказал Кощей.
– Да?
– Вернее, делаете лишь вид, что не понимаете! Уже несколько лет я здесь, постоянно одни и те же вопросы, одни и те же таблетки… Но я в полном рассудке! Я просто раньше, будучи за границей, дал шутливую телеграмму директору: «Выбираю свободу», а он не понял юмора, расценил мои слова, как измену Родине, собрал собрание и…
Владимир Николаевич брезгливо поморщился, перебивая Кощея:
– Я слышал вашу историю не один раз! Неужели вам не надоело ее мне рассказывать?
– Нет, не надоело.
– Еще и больным здесь рассказываете?
– А как же!
– Вот и чудненько! – улыбнулся Владимир Николаевич, отходя от Кощея и обращаясь к врачам: – Здесь еще усилить дозу! Чтобы больше спал!
– Чтоб я больше спал? Но я не хочу постоянно спать! – закричал Кощей вслед профессору, однако ответа не получил.
Молодой врач кивнул, поспешно записывая слова профессора.
– Так, покажите мне новеньких, – потребовал Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов.
– Они лежат в смирительных рубашках, – ответил один из ассистентов.
– Почему в рубашках?
– Как появились, начался шум, драка, санитары вбежали, разняли всех, надели на новеньких смирительные рубашки, – ответил молодой врач, – теперь ждем ваших указаний.
– Снимите рубашки.
– Но…
– Я сказал: снять смирительные рубашки!
После того, как смирительные рубашки были сняты с Андрея, Антона и Васи, Владимир Николаевич подошел к Андрею и внимательно посмотрел на него.
– Как его зовут? – спросил профессор ассистента.
– Андрей Воронцов.
Андрей кивнул, говоря:
– Да, я Андрей.
– Почему же вы здесь, Андрей? – спросил, улыбаясь, Владимир Николаевич.
– А вы всегда улыбаетесь, когда говорите с больными?
– Всегда, а что плохого в моей улыбке?
– Нет, просто я подумал, что иногда улыбка бывает неуместна.
– Вы так думаете? И почему же она неуместна здесь? – спросил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться.
– Здесь больные… Им плохо, а вы улыбаетесь… Будто посмеиваетесь над ними!
– Я разве посмеиваюсь?
– Может, я ошибаюсь, но не следует над ними смеяться…
– Гм, товарищ Воронцов, над вами никто здесь не смеется! – воскликнул Владимир Николаевич, переставая улыбаться и принимая холодное официальное выражение лица.
Андрей возразил, мрачнея:
– Во-первых, я вам не товарищ.
– А во-вторых?
– А во-вторых, вы ничем не можете помочь этим несчастным, как я понял.
– Вы так думаете?
– Да, именно так я думаю.
– Гм, товарищ Воронцов…
– Я уже просил вас не называть меня вашим товарищем! – вспыхнул Андрей, краснея.
– И как же вас называть?
– Я – господин Воронцов! Не могут все быть товарищами.
Владимир Николаевич не выдержал и улыбнулся:
– Вот и чудненько! Господин Воронцов, а вы откуда к нам пожаловали? Из Европы или из Америки?
– Нет, я здешний.
– Ах, вы здешний господин?
– Да, только не надо мной смеяться! Что плохого в обращении «господин»?
– Гм, оно у нас не принято.
