продолжать поход.
ГЛАВА XVII
«И тогда повелитель обратил свой высокий взор на земли Дешти-Кыпчак[89], принадлежавшие Тохтамыш-хану, который по бесстыдству своему забыл оказанные ему милости и вынул голову из ярма покорности, а шею из ошейника повиновения мирозавоевателю. И великий эмир признал за правильное сделать сверкающий меч посредником между собой и Тохтамышем».
Два дня спустя, по приказу Тимура, все его огромное войско снялось со стойбища и вдоль берега Сырдарьи двинулось к городу Яссы. Первым выступил передовой отряд в составе четырех туменов. За ним, на расстоянии одного дневного перехода шли все остальные, рассыпавшись лавиной на несколько десятков верст в ширину, чтобы лошади по пути были обеспечены пастбищами.
При войске Тимура находился и Карач-мурза со своими нукерами. Железный Хромец был кровно заинтересован в том, чтобы Тохтамыш как можно позже узнал о его походе, а потому, когда Карач-мурза, считая свою миссию законченной, хотел покинуть ставку Тимура, ему не позволили это сделать.
– Ты спешишь возвратиться в Орду? – сказал Тимур. – Зачем же тебе ехать другой дорогой? Я иду туда самым коротким путем. И если хочешь скоро увидеть Тохтамыша, тебе следует идти вместе-со мной: я сам спешу с ним поскорее встретиться.
– Со мною жена, – попробовал настаивать Карач-мурза, думая, что Тимур не захочет подвергать свою племянницу невзгодам и опасностям военного похода. – • И если я ее теперь оставлю в Самарканде, а у тебя, великий эмир, будет длительная война с ханом Тохтамышем, – один Аллах знает, когда она сможет ко мне приехать!
– Я понимаю, что тебе не хочется расставаться с женой через две недели после свадьбы, – усмехнулся Тимур, – Но Хатедже может оставаться при тебе, в походе. Меня тоже будет сопровождать одна из моих жен, Чулпан-ака. Им будет веселее вместе.
Таким образом, несмотря на то, что Тимур по-прежнему относился милостиво к Карач-мурзе, последний, по существу, оказался на положении почетного пленника. Было совершенно очевидно, что, как с него самого, так и со всех его людей приказано не спускать глаз, чтобы ни один из них не мог тайно покинуть ставку Тимура и предупредить Тохтамыша о надвигающейся грозной опасности.
А вместе с тем это необходимо было сделать и, притом, как можно скорее. Но как? – ломал себе голову Карач-мурза. Попробовать ночью устроить побег одному из своих нукеров? Или подкупить кого-нибудь из воинов Тимура. Пока он раздумывал над этим, судьба неожиданно пришла ему на помощь.
Поздно вечером, накануне выступления из Кара-Самана, один из его приближенных доложил, что два каких-то неизвестных человека хотят говорить с ним по важному делу. Карач-мурза тотчас приказал ввести их в свой шатер.
– Кто вы такие и что вам нужно? – окидывая взглядом пришедших, спросил он, когда они, отвесив ему положенные поклоны, подняли головы. Оба были людьми средних лет и не казались простыми воинами.
– Мы – татары и нукеры эмира Идику, пресветлый оглан, – ответил один из них. – И, наверное, в наказание за наши грехи Аллах отнял у нас разум в тот день, когда мы согласились вместе с эмиром бежать к Тимур-беку. Два года уже мы томимся здесь, среди чужих людей, но мысли наши и сердца всегда в Орде, где оставили мы свои семьи, оглан.
– Чего же вы от меня хотите?
– Завтра войско Тимур-бека выступает в поход на Орду, но мы не хотим идти в этот поход, потому что нам тогда не будет прощения от великого хана, пресветлый оглан, а мы хотим возвратиться к своим семьям. И мы пришли просить тебя, милостивый оглан: ты теперь поедешь прямо в Орду, позволь же и нам ехать с тобою, чтобы под твоим высоким покровительством получить прощение от великого хана!
– Эмир Идику вас отпускает? – с удивлением спросил Карач- мурза.
– Он не отпускает нас, пресветлый оглан, но мы решили убежать от него. Сегодня ночью мы спрячемся, – у нас уже приготовлено для этого надежное место, оглан. Завтра войско Тимура отсюда уйдет, тогда мы выйдем из своего убежища и присоединимся к тебе. А если ты тоже завтра уйдешь, мы тебя догоним, пресветлый оглан.
– Слушайте меня, – сказал Карач-мурза после короткого раздумья. – Аллах вам посылает случай не только получить прощение, но и заслужить милость великого хана и щедрую награду. Я теперь не могу возвратиться в Орду: и меня, и всех моих людей Тимур-бек приказал задержать, чтобы никто из нас не мог предупредить великого хана Тохтамыша об этом походе. А предупредить его надо, и это можете сделать вы.
– Да прославится имя Аллаха по всей земле! Приказывай, светлейший оглан, что мы должны сделать.
– Сейчас вы спрячетесь в вашем убежище и выйдете из него только завтра ночью, когда здесь уже никого не будет. Я вам дам денег, чтобы вы тут же, в Кара-Самане, купили себе самых быстрых коней и потом покупали в дороге новых, когда старые будут падать от усталости. Скачите дни и ночи, и чем скорее вы будете в Сарае, тем выше будет та награда, которая вас ждет. Великому хану расскажите все, что вы знаете о войске Тимура и о том, что он идет вниз по реке Сейхун[90] в Тургайскую долину и потом, наверное, к Джаику. Скажите ему также, что я задержан. Я ему ничего не буду писать, потому что если вас схватят с моим письмом, все пропало. Но, чтобы великий хан знал, что вы посланы мной, покажите ему это кольцо, – добавил Карач-мурза, снимая с пальца золотой перстень с большим изумрудом, подаренный ему Тохта-мышем.
– Поняли все?
– Поняли, пресветлый оглан! Да пошлет тебе Аллах сто лет счастливой жизни за то, что ты даешь нам такой случай заслужить прощение великого хана и его милость. Мы все сделаем, как ты приказал, сиятельный оглан, клянемся тебе!
От крепости Яссы войско повернуло на север, и миновав города Карачук и Сауран, краем пустыни Бет-Пак-Дала[91] двинулось к реке Сары-Су, на берега которой вышло в начале апреля. Тут необозримые пространства степи были покрыты высокой, сочной травой, и потому Тимур приказал сделать остановку на несколько дней, чтобы дать подкормиться и отдохнуть лошадям, которые были измучены четырехнедельным переходом по местности почти безводной и лишенной даже в это время года хороших пастбищ.
Отдохнув, тронулись дальше и к концу апреля дошли до возвышенной местности Улуг-Даге[92], где Тимур снова приказал сделать короткую остановку. Тут, на вершине невысокой горы Алтын-Чуку, возвышавшейся над беспредельной степью, он распорядился сложить из камней высокий памятник, на котором повелел высечь по-арабски и по-тюркски надпись, гласившую, что двадцать третьего дня месяца джумади 79[93] года здесь останавливался гурхан Тимур-бек, великий эмир и султан Турана, идущий с двухсоттысячным войском в поход на Тохтамыш-хана[94].
Все это время Карач-мурза внимательно присматривался ко всему, что его окружало, а особенно к устройству войска Тимура и к установленным в нем порядкам.
Основа воинской организации была здесь та же, что и у Чингиз- хана, но Тимур, умудренный практикой своих многочисленных походов, а также природным талантом, значительно ее усовершенствовал. Войско у него тоже делилось на тумены, тысячи, сотни и десятки, но комплектовалось оно иначе. Чингиз-хан, а после него и все великие ханы татарской Орды, когда им нужно
