безобразии он просто не хотел слушать»[457].
Возросшее влияние ВПК на внутреннюю и внешнюю политику СССР имело двоякое негативное воздействие на советско-американское сотрудничество в космосе. С одной стороны, ВПК нуждался во внешнем враге для оправдания гигантских военных расходов. Поиск подобного врага (читай — США) неизбежно привел к общему охлаждению отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами, а подобные «заморозки», как мы уже могли убедиться, смертельны для столь нежного «растения», как сотрудничество в космосе.
С другой стороны, расширившаяся и активизировавшаяся деятельность ВПК в области создания новых типов ракет и космических аппаратов неизбежно усиливала режим секретности, традиционно окутывавший данную сферу советской науки и техники. Секретность же явно не могла способствовать сотрудничеству между потенциальными противниками в сфере технологий двойного использования.
У этой секретности в брежневский период была, впрочем, и еще одна «мать». Речь идет о политике, позже выраженной жителями СССР в иронично-патриотичной формуле: «советское — значит отличное». Цель данной политики состояла в том, чтобы убедить советских людей, а вместе с ними и весь остальной мир, в социально-экономическом, культурном и технологическом превосходстве первой в мире социалистической державы. Космические достижения были призваны стать одним из наиболее весомых доказательств справедливости вышеупомянутой формулы.
Но при этом руководители СССР уже в 1962 г. осознали, что Советский Союз проигрывал «космическую гонку» Соединенным Штатам[458]. Впоследствии это признал и сам Хрущев на свадьбе двух космонавтов — Адриана Николаева и Валентины Терешковой в ноябре 1963 г.[459] Сотрудничество с американцами могло продемонстрировать миру факт, что космические достижения СССР не такие уж непревзойденные, как пыталась представить официальная советская пропаганда, и что США фактически захватили лидерство в космосе.
Новые руководители страны и космос
Не будет преувеличением подчеркнуть, что отношение брежневской команды к взаимодействию с американцами в космосе во многом отражало ее общий подход к космонавтике. Если космическая программа была для Хрущева во многом тем же, что авиация — для Сталина, то есть символом укрепления технологического, экономического и оборонного могущества страны под его мудрым руководством, своего рода «любимое дитя» хозяина Кремля, то отношение Брежнева к космосу было в лучшем случае спокойно- нейтральное. Отчасти это объяснялось и личными причинами — ни Брежнев, ни Косыгин[460], ни Подгорный[461] не могли провозгласить себя творцами советских космических побед 1950-1960-х гг., хотя Брежнев, в бытность секретарем ЦК КПСС, курировал космическую отрасль СССР[462].
Не следует забывать и о том, что новые лидеры, в отличие от своего «взрывного» предшественника, предпочитали более плавный, эволюционный подход к развитию экономики, науки и техники Советского Союза. «Спринтерские рывки» в глобальном соревновании с США, в том числе и в космосе, были не в их стиле.
В итоге, как отметил Сергей Хрущев, «восторженность отца сменилась бюрократической строгостью его преемников». В качестве весьма показательной иллюстрации к своим словам сын Никиты Сергеевича привел следующий пример:
«Ракета [МБР] преодолела дистанцию успешно, попала, как говорится, точно в «кол». В таких случаях раньше всегда следовал звонок по ВЧ в Москву, победная реляция отцу и порция поздравлений от него.
…Владимир Николаевич [Челомей] Брежневу звонить не решился. Они были приятелями с Устиновым, и Челомей опасался «дурного влияния» (у Челомея не сложились отношения с Устиновым. —
УР-200, или на профессиональном жаргоне ракетчиков — «двухсотка», предназначалась для доставки к наземным целям ядерных зарядов большой мощности и выведения на орбиту различных средств противоракетной обороны. Базирование ракеты предполагалось как на открытых высокоавтоматизированных стартах, так и в шахтных пусковых установках (ШПУ).
4 ноября 1963 года с полигона Байконур был произведен первый пуск ракеты УР-200 с открытого старта. В период 1963-1964 годов было проведено девять пусков ракеты, подтвердивших заданные характеристики.
Дальнейшие работы над ракетой УР-200 были прекращены в связи с решением срочной задачи создания ракетных комплексов нового поколения в противовес американским МБР «Минитмен». В основу создаваемых ракет был положен принцип рассредоточения защищенных пусковых установок на местности в удалении друг от друга, что исключало поражение нескольких ПУ одним ядерных зарядом.
Соединили быстро, секретарь только осведомился: кто спрашивает? В ответ на приветствие Косыгин сухо осведомился: «В чем дело?» Владимир Николаевич стал докладывать: «Произведен пуск баллистической ракеты УР-200, отклонения от точки прицеливания минимальные». Он назвал цифры, которые я, конечно, не помню, они сохранились только в служебном формуляре машины, хранящемся вечно.
Косыгин слушал, не перебивая, но и никак не реагируя: ни вопроса, ни поздравлений.
Наконец Челомей замолк. Повисла пауза. Убедившись, что продолжения не будет, Косыгин переспросил:
– Чего же вы хотите? Владимир Николаевич растерялся.
– Доложить хотел, — начал он неуверенно. Продолжить ему не удалось.
– У вас что, министра нет? — добил его Косыгин.
– Есть… Дементьев, — совсем смутившись, ответил Челомей.
– В следующий раз звоните ему и докладывайте. Это его, а не моя обязанность заниматься ракетными запусками. Если возникнет необходимость, он меня проинформирует. Всего хорошего. — Косыгин положил трубку».
Подобный разговор был для Челомея, привыкшего к «отеческой заботе» о своей деятельности, проявляемой Кремлем, подобен шоку. Впоследствии он, правда, установил контакт с Брежневым и даже заручился поддержкой Гречко, но о «двухсотке» больше не заикался[463].
Фактическое окончание сотрудничества
События, произошедшие в области внутренней политики СССР, а также на международной арене, в первую очередь смена хрущевского руководства на брежневское, а также усилившаяся агрессивная экспансия США во Вьетнаме фактически подписали «смертный приговор» советско-американскому космическому сотрудничеству второй половины 1960-х гг. Впрочем, Соединенные Штаты предприняли несколько попыток реанимировать, пусть и ограниченное, взаимодействие двух стран за пределами атмосферы. Увы, их результаты были более чем скромны.
Так, Благонравов согласился встретиться с Драйденом в ходе работы сессии КОСПАРа в г. Map-дель-
