десять с половиной месяцев. За это время он прошел свыше 10 км. По всему маршруту его следования проводились систематические исследования покрова Луны. На Землю было передано около 25 000 снимков и свыше 200 000 панорам ее поверхности. Сфотографированными оказались 500 000 км лунной поверхности, а 80 000 детально обследовано[613].
Своеобразным подведением итогов негласного соревнования в космосе между СССР и США за право считать свою программу «наиболее комплексной, сбалансированной и в наибольшей степени отвечающей интересам науки», стала статья в «Правде», написанная А. Дмитриевым. Тон статьи, напечатанной в самой «главной» газете СССР, не оставлял сомнений: советское руководство полностью уверовало в то, что подход страны к исследованию и освоению космоса не только полностью правилен, но и существенно лучше американского. Вывод этот, в частности, базировался на оценке, данной полету «Луны-16» профессором Бернардом Ловеллом, уже упоминавшимся ранее директором радиообсерватории «Джодрел Бэнк». По мнению Ловелла, «задача, решенная «Луной-16», стала настоящей революцией в истории покорения космоса… Я уверен, что «Луна-16» станет предвестником того, чтобы уже в этом десятилетии автоматический аппарат доставил на Землю образцы камней, в частности, с Марса». Не упустил Дмитриев возможности отметить снижение активности США в космосе.
Автор статьи подчеркнул, что отныне ведущая роль в изучении космоса в советской космической программе будет отводиться автоматическим аппаратам. Для этого, по его мнению, было три причины. Первая — они в десятки раз дешевле пилотируемых кораблей. Вторая — они достаточно надежны. Третья — они могут «забраться» туда, где человеку появляться просто опасно. При этом Дмитриев предостерег против выводов о том, что СССР теперь будет исследовать космос, в основном, с помощью «автоматов». Он обозначил три главных направления в советской космической программе.
Первое — систематическое исследование околоземного пространства с помощью автоматических аппаратов и пилотируемых кораблей.
Второе — Луна. Именно она, по мнению автора статьи, станет уникальным научно-техническим «полигоном» для советской космонавтики.
Наконец, третье — исследование отдаленных планет, в основном Венеры, с помощью беспилотных аппаратов.
Осью космической деятельности СССР, как утверждал Дмитриев, по крайней мере на большую часть начинавшихся 1970-х годов, станет создание обитаемых космических станций с экипажем из нескольких человек. О том, как должны были развиваться эти станции, рассказал академик Петров в «Вестнике Академии наук СССР» в октябре 1970 г. По его словам, вначале это должны были быть небольшие комплексы, предназначенные для решения относительно узкого круга задач. Экипаж варьируется от трех до двенадцати человек. Срок службы подобных станций — от одного месяца до года или немногим более, их разработка — на основе технологий, использованных при строительстве кораблей для околоземных и окололунных полетов. Отработанные и проверенные блоки таких кораблей планировалось использовать в качестве основных элементов этих комплексов. Разумеется, подчеркнул Петров, такой подход не исключает разработки технологий специально для космических станций. Подобные комплексы могли бы выводиться на орбиту в собранном виде или по частям мощными ракетами-носителями. Экипаж доставлялся бы на такую станцию с помощью транспортного корабля. В числе главных задач, решаемых на борту данных комплексов, — проведение медико-биологических экспериментов, по результатам которых и должны были уточняться требования к техническим характеристикам будущих ДОСов.
Следующей ступенью, по мнению Петрова, должно было стать создание многомодульных ДОСов со сроком эксплуатации до 10 лет и численностью от 12 до 20 человек. И, наконец, на завершающей стадии разработки и строительства околоземных ДОСов на орбите должны были появиться станции с экипажем в 50-70, а затем в 100-120 человек.
Замечу, что только в начале 1986 года орбитальные станции стали выходить на второй уровень, обозначенный Петровым в 1970 году, и то лишь по двум параметрам — многомодульности и сроку эксплуатации[614].
Это произошло, когда на орбиту был выведен базовый блок станции «Мир». Комплекс пролетал в космосе 15 лет. Правда, его сборка была закончена лишь в 1996 г., когда к нему пристыковался его последний, шестой модуль. Что же касается экипажа «Мира», то он достигал количества 10 человек лишь в те дни, когда ДОС совершала полет с пристыкованным к ней «шаттлом». Численность постоянных обитателей станции не превышала трех.
Интересно, что в качестве отправной точки для разговора даже о таком сугубо национальном пути СССР в космосе, каким должны были стать постоянно «населенные» орбитальные комплексы, Петров использовал американский пример. Он упомянул очень крупную многоцелевую станцию, разрабатываемую компаниями «Грумман» и «МакДональд-Дуглас». По мнению Харви и Сиккоритти, многое из того, что было сказано в статье, так или иначе перекликалось с американскими публикациями на эту тему. Однако, как полагают эти два исследователя, данный факт отнюдь не означал, что Советский Союз отставал от Соединенных Штатов в области создания ДОСов или же работал в этом направлении параллельно с ними. Петров поступил так скорее для того, чтобы обойти бдительных цензоров, способных усмотреть в рассказе академика о будущих орбитальных станциях СССР разглашение «государственной тайны». А так получалось — вроде разговор об общемировых тенденциях в развитии околоземной космонавтики, в которых специалисты могли увидеть и планы Советского Союза в этой сфере освоения космоса[615].
Идея ДОСов получала все более широкую поддержку со стороны высшего руководства СССР. Брежнев, выступая 22 октября 1969 г. в Кремле, говорил о станциях как о «космодромах в космосе», стартовых площадках для полетов к другим планетам, магистральной дороге человечества в космическом пространстве и т. д…[616] Ему вторил президент АН СССР М. В. Келдыш, который утверждал, что ДОСы помогут решить кардинальные вопросы физики, геофизики, астрофизики, будут способствовать наиболее рациональному использованию земных богатств, а также подъему на «новые высоты» геологии, метеорологии, сельского хозяйства, рыболовства и океанографии[617].
А Борис Петров, отмечая все вышеперечисленные достоинства изучения космоса с помощью ДОСов, подчеркнул, что не менее важное направление развития отечественной космонавтики — полеты автоматических аппаратов к Луне и вокруг нее. Именно эти полеты должны помочь советским ученым накопить необходимый опыт в области создания «автоматов», которым предстоит отправиться к Венере, Марсу, Сатурну, Юпитеру, а также другим планетам Солнечной системы, включая самую отдаленную из них — Плутон. Что же касается лунной пилотируемой программы, то слова Петрова о том, что давняя мечта ученых об астрономической обсерватории и научной базе на Луне станет реальностью в недалеком будущем, даже у скептиков не должны были оставить и тени сомнения: СССР продолжает работать над планами долгосрочного освоения Селены (в отличие, разумеется, от американцев, которым нужно было всего лишь «отметиться» на Луне с политическими целями)[618].
При этом, однако, представители советской космической программы не переставали подчеркивать: подход СССР к исследованию Селены с помощью автоматических аппаратов, таких, как луноход (названный «многоцелевой мобильной научной лабораторией») или «луночерпалка» «Луна-16», не подвергает людей ненужному риску[619]. Отсюда вывод (который, правда, не делался в открытую, но напрашивался сам собой) — подход этот, безусловно, лучше американского.
Интересно, что подобную точку зрения разделяли и на Западе. Вот, например, мнение журнала «Экономист» от 21 ноября 1970 г.:
«Если русские продолжат сажать роботов [на поверхность Луны] с интенсивностью раз в два месяца, в то время как американцы будут высаживать человека на Луну, вероятно, раз в год, разница быстро перестанет выглядеть столь впечатляющей просто потому, что очень скоро русские будут знать о Луне больше, чем американцы, да и исследуют больше мест на ней. Черепаха выиграет следующую гонку… Если американцы не уделят ситуации должного внимания, то через несколько лет убедятся, что место, где люди станут узнавать о Луне, будет расположено не в Хьюстоне, а в Москве»[620] .
Не оставались, впрочем, забытыми и прочие планеты Солнечной системы, в первую очередь Венера.
