стихий. Об этом нам ничего не известно. Так или иначе вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.
Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода. И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день того месяца, на горах Араратских.
– Вот видите, – сказал Сим, – если б у нас был птеранодон, мы могли бы слетать на разведку; я был бы пилотом, Хам – наблюдателем и навигатором, а Иафет – палубным механиком.
Однако Ной выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и потому возвратился к нему в ковчег. И помедлил еще семь дней других и опять выпустил от себя голубя. Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.
– Все на выход! – воскликнул он. – Конечная!
– Где мы? – спросила жена Ноева.
– В Армении, – прикрикнул на нее Ной, – что за глупые вопросы?
– А что мы здесь будем делать? – спросил Йафет.
– Будем возделывать землю и насаждать виноградники, – отвечал Ной, – а что же еще?
– Вот как? – возразил Иафет. – Целину будем осваивать? А кто нам будет таскать плуг, если мы ухайдакали бронтозавра?
Вскоре жена Хамова заболела инфекционным гриппом, потому что, само собой, вирус инфекционного гриппа жил здесь как у Христа за пазухой.
А виноградная тля тоже поживала неплохо и с удовольствием жрала виноградную лозу, а если появлялся какой-то виноград, его клевали скворцы. Потом началось нашествие саранчи, которую они по непонятным причинам тоже прихватили с собой. А две овчарки взбесились, а Сима ужалила гадюка, а волк задрал овцу, а куница передушила кур, а жена Симова села на ежа. И так без конца.
И, увидев это, Ной, муж земли, начал пить вино и ушел в шатер свой и там нажрался до чертиков. Ибо увидел, что все напортачено до самого конца всемирной истории. А потом он обнажился посреди своего шатра. Потому что Ной был не только праотцем, но и эксгибиционистом.
Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.
Когда же потом Ной проспался от вина своего и узнал, что случилось, он страшно испугался и вскричал:
– Господи Иисусе Христе, что мне скажет Господь, когда узнает, как мы все испортили и испохабили?! Да ведь он меня разорвет пополам, как гусеницу.
– Предоставь это мне, – сказала тогда жена Ноева, – я сама с ним потолкую.
Она догладила белье, вытерла руки, причесалась наскоро и поднялась на гору Арарат, где без надлежащей консервации трухлявел Ноев ковчег, и в нем поселились черви, которых тоже прихватили с собой.
– Господи, Бог наш и Владыка наш, слышишь ли ты меня? – спросила жена Ноева сочным альтом.
– Отчего же я тебя не слышу? – сказал Господь. – Я ведь не глухой.
– Тут с нашими зверями... – начала жена Ноева.
– Ну, что с ними такое?
Жена Ноева замялась.
– Чего-то мы там напутали, – говорит, – взяли не тех, кого следовало, полезных утопили, а всякую шушеру поспасали. Словом, вышло не так, как надо.
– Да нет же, именно так вышло, как надо, – улыбается Господь в своей бесконечной доброте и мудрости.
– То есть как это? – удивляется Ноиха. – Ты нас даже не бранишь? И наказания на нас не возлагаешь? И громовым голосом нас не страшишь?
Господь затряс седой головой. Немногие об этом знают, но у Него, помимо всего прочего, есть чувство юмора. Он сразу понял ситуацию.
– Неужто ты думаешь, – стал он разъяснять ее жене Ноевой, особе совершенно некомпетентной, да еще женского рода в придачу, – что я бы вам позволил просто так, за красивые глаза, жить без бацилл и без хищных зверей, без вшей и клопов, словом, как на небесах? Это уж мне решать, так и запомни. О вас написано, что вы в поте лица своего будете есть хлеб свой насущный, ясно? Вместе с волами! И никаких роскошеств, жизнь – это вам не гулянки при луне. В конечном итоге все шло по плану...
Жена Ноева не переставала поражаться.
– В конце концов, – улыбался Господь, – уж не воображаешь ли ты себе, что там, внизу, листок может шелохнуться на дереве без моего ведома?
– Так это значит, – жена Ноева на миг прикрыла рот ладонью, – это означает, Бог наш и Господь наш, что Ты знал обо всем? Что эти замечательные чудища утонут, а эти мерзкие стрептококки останутся?
– Знал? – Господь Бог засмеялся. – А тебе, доченька, разве не известно, что я всеведущ? Операцией «Потоп» я руководил собственноручно, как и всем остальным. Не стану же я доверять такой важный поворот в истории человечества человеку! Только этого не хватало.
После чего Господь отпустил жену Ноеву. Она вернулась в шатер мужа своего и сделала вид, что собирается готовить ужин.
– Ну! – нетерпеливо воскликнул Ной. – Что было там, на горе?
И он нетерпеливо заиграл пальцами, как пианист перед концертом.
– Плохо было, – произнесла его подруга и начала чистить картошку.
– Разорялся? – осторожно допытывался Ной. – Метал громы и форменные молнии?
– Лучше и не спрашивай.
– Что Он говорил? – вытягивал Ной из нее информацию.
– Что ты все напортачил.
– Что? Так прямо и сказал «напортачил»?
– Кажется, он сказал «испохабил».
– Не может быть! – в отчаянии воскликнул Ной.
– Тогда иди и сам спроси. – Жена Ноева бросила картофелину в воду. – Кстати, Он просил передать, чтобы ты Ему на глаза не показывался.
– А еще что? – пискнул Ной.
– Он возлагает на тебя ответственность, – подчеркнула жена Ноева и поставила кастрюлю на плиту.
– За что? – Ной побледнел.
– Вообще за все. За погубленных животных, за спасенных животных, за неудавшуюся операцию «Потоп» со всеми потрохами. Ответственность на веки ложится на тебя.
Они помолчали.
– Он снимает меня с должности? – деловито спросил Ной.
– Хотел было. – Жена Ноева походя помешала что-то в чугунке. – Но я Его умолила.
– То есть как? Не понимаю!
– А что тебе тут понимать? Поплакала, обняла Его колена, напомнила про необеспеченных сынов и невесток, попросила отсрочки.
– А Он?
– Мол, оставит тебя эти оставшиеся триста пятьдесят лет до пенсии.
– Факт?
– Факт... Правда, – сказала жена Ноева, – если ты хочешь знать мою точку зрения...
– Много разговариваешь, – сказал Ной.
Так вот получилось, что Иафет родил Гомера, Магога, Мадая, Иавана, Фувала, Мешеха и Фираса. А Гомер опять же – Аскеназа, Рифата и Фогарма, тогда как сыновья Иавана были Елиса, Фарсис, Киттим и Доданим. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих.
И так далее – вплоть до автора этих строк.
