реки, в лесу, разговаривает с бомжем — и его слова звучат вполне здраво.
— Слушай себя, — продолжал Пол. — Доверься себе. Ответ — там.
— Где?
Пол подался вперед и ткнул Фила указательным пальцем в грудь.
— Здесь.
Потом отпрянул и замолчал.
Фил чувствовал, что разгадка близка.
— Мне в последнее время снится сон… Клетка в подвале… И я в ней…
На лицо Пола набежала тень.
— Нет. Нет… — прошептал он дрожащим голосом.
Но Фил не отступал:
— Мои сны… Они как-то связаны с этим?
— Нет… Не надо… Я не… Нет… Я не хочу об этом говорить.
— Но…
— Навахо. Они говорят, что сны — это связь. В снах ты связываешься с людьми.
— Но я…
— Тебе кто-то снится. Не надо. Не надо встречаться с этими людьми. Сейчас. Никогда. С тех пор как сад засадили заново… — Пол встал. — Мне пора.
Фил тоже встал.
— Пожалуйста, не уходи. Мне нужно… Мне нужно поговорить с тобой. Об убийстве в гостинице. О том, что случилось вчера.
— Я его не убивал, но мне его не жалко. — Пол несколько раз кивнул, словно чтобы придать вес своим словам. — Плохо, конечно. Но мне не жалко. — Он зашагал вдоль берега вверх по течению. — Я ухожу. Пожалуйста, не ходи за мной.
Фил попытался было последовать за ним, но Пол вскоре растворился в листве, а он застрял в колючих ветвях дерева. К моменту, когда он выпутался, бродяга уже исчез из виду.
Фил заглянул в пещеру, из которой вышел Пол. Заметил у входа тлеющее кострище и ямки — там, где Пол ковырял носком землю, чтобы погасить пламя. Почва была плотно утрамбована — должно быть, бродяга часто сюда наведывался. Дальше начиналась непроглядная тьма. Ничего больше не обнаружив и помня, что Гласс не относил Пола к числу подозреваемых, Фил пошел обратно к гостинице.
Слова Пола засели у него в голове.
Они, по идее, должны были внести ясность, но вместо этого озадачили Фила пуще прежнего.
С каждым шагом по коридору полицейского управления с Дона Бреннана слетало по прожитому году. Он рад был сюда вернуться. Очень рад.
Он специально принарядился по этому случаю: выудил из недр шкафа свой самый приличный костюм — темно-синий, камвольной пряжи, — примерил и с изумлением понял, что он все еще отлично сидит. Может, брюки слегка жали в поясе, возможно, штанины стали коротковаты и узковаты, а застегнуть пиджак было сложнее обычного, но никто со стороны этого не заметил бы. «Ну, не буду застегивать пиджак, подумаешь. А узкие брюки, — подумал он с улыбкой, — кажется, снова в моде».
Когда Дон утром выходил из дома, Эйлин улыбнулась ему так, как не улыбалась уже давно: она гордилась им. Гордилась, что провожает его на работу. Что он снова приносит пользу обществу. Улыбка, впрочем, быстро сошла с ее лица, когда она вспомнила, почему он на самом деле возвращается в полицию.
— А по-другому точно не получится? — спрашивала она.
Он отвечал, что нет. И она сама это знала.
— Главное, будь осторожен. Я хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым. — Эйлин провела рукой по лацкану его пиджака. — Я хочу, чтобы вся моя семья была целой и невредимой.
— Для этого я туда и иду, — напомнил он.
Она поцеловала его, стиснула в объятиях, как будто не хотела отпускать, но все же сдалась: выбора не было.
И он переступил порог. И пришел на свою старую работу.
Многое изменилось, спорить с этим было бессмысленно. Но принцип — ловить злоумышленников — остался прежним. Во всяком случае, Дон на это надеялся. На полицейских теперь наваливалось столько правил и указаний, что он недоумевал, как они вообще успевают делать что-то стоящее между бесконечными рапортами, отчетностями и прошениями. Даже когда дела были громкими, вроде этого. Бумажная волокита начала затапливать управление еще перед его пенсией, а сейчас уже бесповоротно вышла из берегов.
А вот обилие компьютеров его не смутило: у него дома был компьютер, и он нередко им пользовался. Эйлин даже бранилась из-за того, что с ним Дон проводит больше времени, чем с ней. Ни дать ни взять, главный сетевой старикан в Колчестере! Дон оплачивал счета онлайн, заказывал продукты в интернет- магазинах, рассылал знакомым шутки по электронной почте. Даже делал собственные открытки к Рождеству и к дням рождения.
Что его беспокоило больше всего, так это новый жаргон. Он понимал, что в любой профессиональной среде развивается свой язык, чтобы пришлым людям эта среда казалась какой-то конвенцией христиан- евангелистов. Но тут ситуация сложилась иная. Терминология, которую он застал, не претерпела практически никаких изменений, но слилась с каким-то новым менеджерским сленгом. Когда Гласс на утреннем брифинге заговорил об «ориентации на результат» и — худшие из слов! — «решениях проблем», Дону захотелось сунуть два пальца в рот. Но пока он сдерживал себя.
Он невесело ухмыльнулся. Гласс… «Ты у меня еще попляшешь, красавчик», — подумал он.
Дон завернул за угол, осмотрелся. Похоже, он на месте. Если, конечно, ничего не перенесли.
Участившееся сердцебиение сказывалось даже на его походке — дрожащей, неверной. Дверь была прямо перед ним. Он дернул за ручку. Заперто.
Этого следовало ожидать.
Он вытащил из кармана связку ключей. Воровато огляделся по сторонам — нет, слава богу, сюда редко кто захаживает — и вставил ключ в скважину.
«Пожалуйста, подойди, пожалуйста…»
И ключ подошел. Дверь отворилась.
Копию он сделал, еще когда служил в органах. Из архива всегда было сложно что-то вытянуть: нужно было подавать запросы, заполнять карточки — и только потом, как в самой медленной библиотеке мира, вам могли дать то, о чем вы просили. Но чаще это было не то. Поэтому он и несколько его коллег решили сделать собственные ключи. Конечно, они нарушили закон, не говоря уже о процессуальных правилах, но от этого дубликата порой зависело, поймают они преступника или позволят ему злодействовать дальше. Потом, постфактум, бумаги можно было привести в порядок. Хуже от этого, по большому счету, никому не стало.
Все криминальные досье теперь перенесли в национальную базу данных вместе с большинством личных дел сотрудников. Но старые, тридцатилетней давности, архивы по-прежнему хранились здесь. А он искал именно их.
Прошмыгнув в комнату, Дон запер за собой дверь. Нащупал выключатель и, как только лампы на потолке ожили, огляделся по сторонам.
Бесконечные ряды металлических стеллажей, заваленных бесконечными коробками с папками. Якобы все по порядку, но Дон сразу понял, что это не обязательно: слишком остро торчали углы некоторых коробок, слишком часто на них не хватало крышек, слишком многие валялись прямо в проходах, среди рассыпанных бумаг. И все-таки надежда быстро найти нужную папку его не покидала. Иначе пришлось бы настраиваться на очень длинный день… И не исключено, что ночь.
Он мог бы предупредить, что пойдет сюда. Сказать, что хочет перебрать старые дела, поискать соответствия. Но он ничего не сказал. Он не знал, кому из команды Фила можно доверять. Но точно знал, кому нельзя. Это само собой разумелось. А соратников у него пока не было.
Надев очки для чтения, он подошел к ближайшему стеллажу. Проверил дату и пошел дальше, борясь с
