Пауков она не боялась, а мышей разогнали кошки, поэтому она бесстрашно пролезла в люк. Забравшись в свое потайное местечко, она достала резную шкатулку, ту самую, что подарил ей деда: по его словам, эту шкатулку прадедушка привез из Ульстера после поездки по колониям. Сейчас в ней хранились всякие важные штуковины – камешки, обрывки лески, пуговицы. Но то были детские забавы, теперь же Пэгги ждала очень важная, ответственная работа, которую она будет выполнять до конца своей жизни. Выкинув из шкатулки всякий хлам, малышка изо всех сил дунула, выгоняя скопившуюся пыль. После этого осторожно положила внутрь свернутую сорочку и аккуратно закрыла крышку.
В будущем ей не раз и не два придется заглянуть внутрь шкатулки. Следуя неслышному зову, Пэгги будет бросать друзей и подруг, приходить сюда, просыпаться посреди ночи, жертвуя сладкими сновидениями. А все потому, что у малыша, которого укачивает сейчас мама, вообще нет будущего – везде и всюду его подстерегает темная вода. Только Пэгги может помочь ему, как уже помогла один раз, когда он был еще в утробе. Для этого-то она и забрала сорочку ребенка.
На какой-то миг она вдруг рассердилась: с чего это ей менять всю жизнь ради какого-то младенца? Это намного хуже, чем приезд кузнеца, чем папин прут, который столь немилосердно хлестал ее, чем мамины глаза, когда она злится. С этого момента все будет иначе – несправедливо! Ребенок какой-то, которого она не звала, не приглашала сюда – почему она должна заботиться о нем?
Пэгги протянула руку и открыла шкатулку, собираясь было вытащить сорочку и зашвырнуть ее в самый дальний и темный угол чердака. Но даже в темноте она разглядела место, которое никогда не сравнится с ночной тьмой, – оно было куда чернее и располагалось неподалеку от огонька ее сердца, там, куда проникла пустота глубокой черной реки, вознамерившейся сделать из маленькой девочки убийцу.
«Только не я, – обратилась Пэгги к воде. – Я тебе не принадлежу».
«Принадлежишь, – прошуршала вода. – Я бегу по твоим жилам, без меня ты высохнешь и умрешь».
«Я все равно не позволю тебе хозяйничать надо мной», – возразила Пэгги.
Хлопнув крышкой шкатулки, она съехала вниз по лестнице. Папа неоднократно предупреждал, что когда-нибудь малышка Пэгги насажает себе полную попу заноз. И на этот раз он оказался прав. Что-то очень острое впилось в ногу Пэгги, да так глубоко, что девочка еле доковыляла до кухни, где пребывал деда. Конечно, он сразу бросил жарку-парку, чтобы вытащить болючие занозы.
– Мое зрение уже не столь востро, Мэгги, – спустя некоторое время пожаловался он.
– У тебя глаз орла. Папа так говорит.
– Это он сейчас так говорит, – хмыкнул деда.
– А что будет на ужин?
– О, ты будешь в восторге, Мэгги.
Малышка Пэгги сморщила носик:
– Вроде, курица готовится.
– Именно.
– Терпеть не могу куриный бульон.
– Сегодня будет не просто бульон. Будет еще жареная курочка, вся целиком, не считая шейки и крылышек.
– Ненавижу жареную курицу.
– Вот скажи, твой деда хоть раз соврал тебе?
– Нет.
– Тогда поверь мне. Раз я говорю, что этому куриному обеду ты обрадуешься, значит, так оно и будет. Неужели ты даже представить себе не можешь, какую курицу ты с удовольствием бы слопала?
Малышка Пэгги принялась размышлять. Она размышляла, размышляла – и вдруг улыбнулась:
– Злюка Мэри?
Деда подмигнул:
– Я всегда твердил, что эта курица Богом предназначена для подливки.
Малышка Пэгги так крепко обняла его, что он поперхнулся. А потом они оба расхохотались во все горло.
Позднее вечером, уже после того как Пэгги легла спать, тело Вигора наконец привезли в дом, и папа с Миротворцем принялись мастерить гроб для погибшего юноши. На Элвине Миллере лица не было – когда Элеанора показала ему малыша, он в его сторону и не посмотрел. Вернуться к жизни его заставили ее слова:
– Та девочка, светлячок, говорит, что этот ребенок – седьмой сын седьмого сына.
Элвин изумленно огляделся по сторонам, как бы ища человека, который подтвердил бы это.
– Ты можешь верить ей, – кивнула мама.
Слезы навернулись на глаза Элвина.
– Парень выдержал, – проговорил он. – Там, в воде, он держался, держался изо всех сил.
– Он знал, как ты ждешь рождения этого мальчика, – подтвердила Элеанора.
Только после этого Элвин протянул руки к малышу, обнял, прижал и заглянул в его глаза.
– Ему еще не дали имени?
– Конечно, нет, – ответила Элеанора. – Мама всегда сама давала имена сыновьям, но ты твердил, что седьмой сын будет зваться…
– Так же, как я. Элвином. Седьмой сын седьмого сына, носящий имя отца. Элвин-младший. – Он посмотрел вокруг, затем повернулся лицом по направлению к реке, скрывающейся где-то в темном лесу. – Слышишь это, ты, Хатрак? Его зовут Элвин, и тебе не удалось извести его со свету.
Вскоре в комнату внесли гроб, куда уложили тело Вигора. По краям, чествуя огонь жизни, покинувший юношу, расставили зажженные свечи. Элвин поднял над гробом младшего сына.
– Посмотри на своего брата, – прошептал он новорожденному.
– Пап, он же только что родился, не видит еще ничего, – удивился Дэвид.
– Ты не прав, Дэвид, – покачал головой Элвин. – Он
Прошло недели две, прежде чем Вера оправилась, чтобы вновь тронуться в путь-дорогу. Элвин и сыновья полностью отработали свое проживание в доме семьи Гестеров. Они расчистили добрый кусок земли, нарубили дров на зиму, запасли угля для кузнеца Миротворца и расширили дорогу. Кроме того, они свалили четыре огромных дерева и сделали крепкий, надежный мост через Хатрак, возведя над ним крышу: теперь в самую лютую грозу люди могли перейти через реку и ни одна капля не упала бы на них.
Могила Вигора стала третьей на местном кладбище, где уже покоились две умершие сестренки малышки Пэгги. В утро отъезда вся семья собралась там, чтобы в последний раз попрощаться и помолиться над братом и сыном. После этого они забрались в повозку и направились на запад.
– Но с вами навсегда останется частичка наших душ, – сказала Вера, и Элвин кивнул в знак согласия.
Малышка Пэгги быстренько проводила их и метнулась на чердак, открыла шкатулку, взяла в руки сорочку маленького Элвина. Никакая опасность ему не грозила – по крайней мере сейчас. Пока что он в безопасности. Она убрала сорочку и закрыла крышку. «Надеюсь, из тебя вырастет хороший человек, крошка Элвин, иначе все наши хлопоты будут впустую».
6. Балка
В воздухе разносился мелодичный звон топоров, сильные голоса сливались в дружной песне, и над лугами у Поселения Вигора все выше поднималась новая церковь, где преподобный Филадельфия Троуэр вскоре начнет первую проповедь. Работа спорилась, преподобный Троуэр даже не надеялся, что церковь будет построена так быстро. Еще день-два назад была возведена всего одна стена молельни – как раз тогда-то и объявился этот пьяница, одноглазый краснокожий, пожелавший принять истинную веру. Если уж один вид будущей церкви вселял в языческие души желание присоединиться к цивилизации и христианству, что же будет, когда здание наконец вознесется над этими дикими лесами? И если такой презренный туземец, как Лолла-Воссики, присоединился к вере Христовой, то каких еще чудес обращения следует ждать в будущем?
Однако радоваться было рано, ибо преподобного Троуэра окружали враги цивилизации куда более
