— Ты что, с нами пойдешь?
— Такое развлечение — неужели ты думал, я останусь в стороне?
Лэрд писал, а Язон шил. Вечером отец примерил новые башмаки и признал, что сработаны они неплохо. А ночью Лэрду приснился сон.
Звездные пилоты оставались молодыми очень и очень долго. Большую часть полета, который даже на скорости, в несколько раз превосходящей скорость света, занимал годы, пилоты Спали, и просыпались только по сигналу судна. Тревога могла быть объявлена по причине появления неизвестного космического корабля, гибели соседней планеты или какой-то неполадки в корабельной системе, но обычно пилот ложился в сон через три дня после вылета и просыпался за три дня до прибытия. И проводил он на месте назначения несколько недель, не больше. Вот так и получалось, что Спали пилоты в среднем по пять лет, бодрствуя максимум три недели. Столько не Спал никто во вселенной — за исключением Матери- Императрицы, которая Спала еще дольше и просыпалась реже. Ни один политик, ни один актер не смог добиться привилегии проводить в сомеке столько времени, сколько проводили пилоты.
И самым известным, самым знаменитым, самым почитаемым из них был Джаз Вортинг, герой битвы при Болловее, звезда петленовостей.
Однако Язон прекрасно понимал, что эта слава принесла ему не только любовь и почитание — никого другого так не ненавидели и никому так не завидовали. В глазах ненавидевших и презиравших Империю он, звездный пилот, олицетворял ее мощь.
Поэтому, вернувшись на Капитолий, он не удивился, когда обнаружил, что его окружают враги и завистники. Удивляло другое — почти все жаждали убить его. Следовательно, ситуация выходит из рук. Интересно, чем занимался Дун последние двенадцать лет?
Из всех миров только Капитолий мог позволить себе космопорт, способный принимать космические корабли любых размеров. Это тоже было частью величия Капитолия. Самая популярная петлезапись, регулярно передаваемая по межпланетному петлевидению, демонстрировала, как тягачи загоняют космических монстров в разверстые жерла доков на металлической поверхности Капитолия. Петлезрители не пропускали ни одного приземления. Приземление же корабля Джаза демонстрировали все петлекамеры планеты, как частные, так и государственные. И толпы…
Тысячи и тысячи людей собрались на балкончиках вокруг посадочной площадки. Джаз почувствовал их присутствие задолго до выхода из корабля; даже сквозь закрытые двери он ощущал возбуждение толпы. И как всегда, перед тем как открыть шлюз, он чуть помедлил и спросил себя: «А надо ли мне это? Неужели в этом и заключается смысл моей жизни?» И как обычно ответил: «Нет. Не думаю. Надеюсь, что нет. Нет».
Его агент, Хоп Нойок, бурно приветствовал Джаза, когда тот перешагнул через порог. Хоп обожал светиться в петленовостях, передаваемых на всю Тысячу Миров. Пока Джаз отсутствовал, вечеринки Нойок посещал от его имени. Хоп относился к весьма редкому виду существ — он был агентом пилота и тем не менее просто обожал своего клиента. Правда, с тех пор как они познакомились, Хоп постарел уже на несколько десятков лет, тогда как для Джаза прошло всего шесть месяцев. Хоп начал лысеть. Обзавелся брюшком. Однако он по-прежнему был предан, сметлив и безумно любил свою работу, а такими качествами могли похвастаться очень немногие агенты. Кроме того, Джаз и сам успел полюбить его. Вырос Нойок в среде «стенных крыс» и даже в вентиляционных туннелях проявил такую смекалку, что еще в ранней юности обзавелся деньгами и связями, достаточными, чтобы купить себе необходимые документы. Он вышел в коридоры Капитолия, когда ему только-только стукнуло восемнадцать. Его нашел Дун. До этого он с Хопом не встречался, однако немало о нем слышал. И, когда Джаз решил нанять агента, который бы управлял его делами на Капитолии, Дун порекомендовал юноше Нойока.
Однако на этот раз бурный рев толпы почему-то не радовал Хопа. О, он как всегда расшаркивался, раскланивался и рассыпал приветствия, однако делал это через силу. Джаз заглянул в разум к Хопу и после недолгих поисков обнаружил причину его беспокойства.
Хоп проснулся всего два дня назад, когда слух о возвращении его клиента достиг Сонных Зал. Тогда же ему передали сложенную вдвое и запечатанную записку. Такая записка-памятка была обычным делом — тот, кому уже после копирования памяти пришло на ум нечто, что обязательно нужно запомнить, мог оставить самому себе подобное послание. Раньше Хоп никогда такими памятками не пользовался, считая, что это глупо. Однако на листке его собственной рукой было написано: «Кто-то собирается убить Джаза. Предупреди».
Хоп ничего из записки не понял, как, впрочем, и сам Язон. Каким образом Нойок мог выяснить это за минуты до введения сомека? Кто-то из служителей Сонных Зал рассказал ему об этом? Абсурд — эти монахи и монашенки, прислуживающие богу сна, не имели доступа к внешнему миру. Но никто другой не мог проникнуть в святая святых. И Хоп решил, что, по-видимому, незадолго до погружения в сон он сам сложил вместе некие известные ему факты и понял, что зреет заговор с целью убить Язона. Два дня ломал он голову, пытаясь вспомнить, что же именно привело его к такому выводу. Но он так ни до чего и не додумался, и вот Джаз уже на планете, а из доказательств у него есть лишь записка самому себе.
Но Джазу было известно кое-что такое, чего не знал Хоп. Только один человек на Капитолии мог беспрепятственно проникнуть в Сонные Залы и рассказать о заговоре готовящемуся к погружению в сон человеку. Дун.
Спустя два часа Хоп сумел наконец отбрыкаться от наседающих петлекорреспондентов и рассказать Джазу о записке. К тому времени Язон уже успел вычислить в окружающей толпе добрую дюжину людей, участвующих не в том, так в другом заговоре против него. Один был даже вооружен. Держаться от убийцы подальше не составило труда, ну а другие были не такими дураками, чтобы всадить в пилота пулю прямо перед объективами трех сотен петлекамер.
— Не волнуйся ты так, — сказал Язон. — Уверен, ничего страшного в этом нет.
— Надеюсь. Только я не страдаю манией посылать самому себе записки. Это все неспроста.
— Ты-то откуда знаешь, что тебе взбрело в голову в минуты между копированием памяти и сном? Этого никто не помнит.
— Мне много толкового в голову взбредает.
Вот так и начался бедлам. Домой Джаз не заходил вообще — там постоянно прятался какой-нибудь убийца, — и еще Джаз сумел обнаружить несколько засад. Апогея все это достигло на вечеринке у бывшей петлезвезды Арран Хэндалли, которая оставила публичные совокупления на долю петлезвездочек рангом поменьше и решила начать жизнь избалованной аристократки. Она же участвовала в одном из наиболее опасных заговоров с целью убить Джаза. Отделавшись от знакомых и забившись в уголок, Джаз пытался выяснить, как случилось, что его жизнь в один миг стала объектом стольких заговоров. Он твердо решил получить ответ на этот вопрос — и разум Арран Хэндалли вполне для этого подходил.
