когда-то жили люди — у них ничто не пропадало даром: шло в пищу, на растопку, на одежду, на укрепление жилья. Для Язона это был рассвет творения, и что бы он ни делал, все было внове.
Сара и Капок уже приготовили ужин. Хоть похлебка и вышла слегка безвкусной, зато сварили они ее сами, без помощи Язона. Они старательно взялись за дело — и за этот день было сделано в два раза больше, чем когда Язон трудился в одиночку. Батта даже попыталась покормить новеньких. Хакс плюнул в нее, а Вьен укусил ложку, после чего она рассердилась и накричала на них. Капок посоветовал ей успокоиться: чего еще она ожидала от малышей? Тогда Сара напустилась на Капока, говоря, что не надо ругать Ватту, она только пытается помочь. Язон любовался спорами и радостно, от души, смеялся. Его дело было завершено. Они стали семьей.
— Вот, — сказал Лэрд. — Этого ты добивался?
— Да, — кивнул Язон.
— Я постарался описать все это так, чтобы даже ваша возня с сыром казалась чем-то замечательным. Любой недоумок умеет делать сыр, сам знаешь. А через ту ограду, что вы поставили, даже овца перепрыгнет.
— Ну, в этом я быстро убедился. Спустя пару недель пришлось нарастить забор.
— Мыло из мочи выходит преотвратное.
— Об этом в книгах не говорилось. Но вскоре мы начали варить солому так же, как вы. Мы же не могли узнать все и сразу.
— Догадываюсь, — согласился Лэрд. — Я просто хочу сказать… ты был таким же ребенком, как и они. Когорта ребятишек. Только тебе было пять годиков, а им — по три, поэтому в их глазах ты выглядел Богом.
— Вот именно.
Однажды поздним осенним вечером к нему подошел Капок. Лампы уже были потушены, все спали.
— Язон, — тихо окликнул он в полной темноте, — я вот подумал, неужели все, что нас окружает, когда- то хранилось в космическом корабле?
Он упомянул космический корабль, сам не зная, что это за штуковина. Он и не догадывался, что корабль когда-то летал среди звезд. Для него это была просто высоченная постройка в часе ходьбы от Дома.
— Все, кроме того, что вы помогли мне построить, — ответил Язон.
Он не обратил внимания на слово «все», и Капок счел, что и земля, и река, и лес, и небо — каким-то образом все это когда-то умещалось в корабле. Язон попытался объяснить ему, что он имел в виду, но Капок ровным счетом ничего не понял. Слова «полет», «колония», «планета», «город» и даже «люди» были для него пустым звуком. Обозначением чего-то невероятно сложного, разобраться в чем мог один Язон. Язону так и не удалось переубедить его — Капок твердо уверовал, что все произошло от космического корабля, который когда-то привел сюда Язон. «Когда-нибудь я все растолкую ему, — подумал Язон. — Не сейчас, попозже, когда он будет понимать больше. И тогда же объясню ему, что я вовсе не Бог».
— А новенькие, их тоже ты сотворил?
— Нет, — покачал головой Язон. — Я всего лишь привез их с собой. Когда-то они были такими же, как я. По дороге сюда они спали. На самом деле их было больше.
— А вдруг они проснутся, увидят, что тебя нет, и испугаются?
— Нет, они спят дольше, чем мы. Их сон похож на сон реки, успокоившейся подо льдом. Точно так же спят поля под снежным покрывалом. Они не проснутся, пока я не разбужу их.
«Конечно, не проснутся. Все свершается только по приказу Язона. Когда он пожелает, приходит зима. И те люди, которые сейчас спят сном покрытой льдами реки, — они тоже придут, когда Язон позовет их. Я и сам поступаю так, как учит Язон, потому что когда-то я тоже был Льдом».
Ветер стих только под вечер.
— Это ненадолго, — предупредил медник. — Далеко не забредайте и не ходите никуда поодиночке.
— Я недалеко, — сказал отец. — Да и Лэрд будет со мной.
Укутанные с головы до ног, они неуклюже вывалились на улицу из окна кухни. С южной стороны снег был еще не так глубок, но со всех остальных сторон дом окружили целые стены из сугробов. Снег еще падал, только теперь снежинки опускались на землю плавно, неторопливо.
— Куда мы? — поинтересовался Лэрд.
— В кузню.
Хруст шагов, раздавшийся в абсолютной тишине, больно резанул слух. Они даже не сразу увидели кузню: снег, засыпавший деревню, оставил лишь смутные очертания знакомых мест. Они неловко пробирались через доходящие аж до пояса сугробы. Наконец впереди замаячила кузня, вернее — конек ее крыши. Раньше Лэрду никогда не приходилось выбираться из дому в такую погоду, и будь он один, то непременно куда-нибудь провалился бы, однако отец будто чуял все ямы и безошибочно сворачивал туда, где снега было поменьше.
По какой-то неведомой причуде ветра дверь кузни, выходящую на юг, замело полностью. Они наскоро, как могли, разбросали снег и, добравшись до широкого окошка в левой створке, протиснулись в кузню.
— Помоги раздуть огонь. — Угли в горне, оставшиеся со вчерашнего дня, еще тлели. Но что же это за работа такая срочная, раз ради нее можно и жизнью рискнуть, выбравшись на улицу в такую метель?
Ответ Лэрд получил, когда пошел закрывать окно.
— Огонь разожги! — остановил его отец. — И оставь окно открытым. Остальные пойдут на свет.
Остальные… Лэрд сразу все понял. Сегодня ночью он пройдет обряд посвящения в мужчины. Ему была оказана великая честь, ведь на улице такая непогода — никто даже нос из дому не высовывает. Остается надеяться, что остальные все-таки придут. И они пришли, по двое вваливаясь в окошко. Вскоре в натопленной кузне собралось восемнадцать мужчин. Расступившись в стороны, они образовали проход,
