Краснокожий пророк

белого человека, вам лучше будет уступить.

В первый раз Такумсе посмотрел одному из присутствующих в кабинете бледнолицых в глаза. Он холодно воззрился на Джексона и произнес:

— Эти люди лжецы. Они знают правду, но то, что они говорят, ложь. Ты не лжец. Ты веришь в то, что говоришь.

Джексон хмуро кивнул. Он сидел так напыщенно, так благородно, такой у него был богоугодный вид, что Рвач не выдержал и нагрел-таки сиденье кресла под Джексоном — самую малость, просто чтобы Джексон поерзал на заднице. Это несколько поубавило законнику спеси. Но Джексон продолжал гнуть свое:

— Я верю в то, что говорю, потому что говорю чистую правду.

— Ты говоришь то, во что веришь. Но это все же неправда. Как твое имя?

— Эндрю Джексон.

Такумсе кивнул:

— Гикори.

Лицо Джексона удивленно вытянулось — законнику немало польстило, что Такумсе слышал о нем.

— Да, так меня иногда называют.

— Синий Мундир говорит, Гикори — хороший человек.

Джексон никак не мог понять, что же сиденье под ним вдруг так раскалилось, но терпеть жжение было выше его сил. Он подскочил на месте и на пару шагов отступил от кресла, подергивая ногами, чтобы чуточку остудить пылающий зад. Но говорил он, будто по-прежнему олицетворял все достоинство этого мира:

— Я рад, что Синий Мундир так считает. Если я не ошибаюсь, он вождь теннизийских шони?

— Иногда, — ответил Такумсе.

— Что значит «иногда»? — не понял Гаррисон. — Либо он вождь, либо нет.

— Когда говорит честно, он вождь, — объяснил Такумсе.

— Что ж, я рад был услышать, что он доверяет мне, — произнес Джексон.

Но улыбка у него вышла несколько кривоватой, потому что Рвач в данную минуту был занят тем, что нагревал у него под ногами пол. Теперь бедняге Гикори никуда не деться, если, конечно, он не умеет летать. Рвач не собирался долго пытать его. Так, самую малость, пока Джексон не запрыгает на месте — пусть потом законник объясняет, с чего он вдруг решил потанцевать перед молодым воином из племени шони и губернатором Уильямом Генри Гаррисоном.

Однако козни Рвача были сорваны, потому что сидевший под столом Лолла-Воссики неожиданно клюнул носом и, упав, выкатился на середину комнаты. По лицу его расползалась идиотская улыбка, а глаза его были закрыты.

— Синий Мундир! — вскричал он.

Рвач отметил, что выпивка все-таки подпортила ему произношение.

— Гикори! — проорал одноглазый краснокожий.

— Ты мой враг, — сказал Такумсе, начисто игнорируя своего брата.

— Ты ошибаешься, — мягко произнес Гаррисон. — Я тебе друг. Твой враг живет к северу отсюда, в городе Церкви Вигора. Твой враг — этот предатель Армор Уивер.

— Армор Уивер не продает виски краснокожим.

— Я тоже не продаю, — возразил Гаррисон. — Но он делает карты, зарисовывая страну, которая простирается к западу от Воббской реки. Он может поделить ее на части и выгодно продать, после того как уничтожит всех краснокожих.

Такумсе не удостоил внимания жалкие попытки Гаррисона обратить его ненависть против живущего на севере соперника губернатора.

— Я пришел предупредить тебя, — промолвил Такумсе.

— Предупредить меня? — изумился Гаррисон. — Ты, шони, не имеющий права голоса, ты предупреждаешь меня, предупреждаешь прямо здесь, в моей крепости, где сотня солдат, стоит мне слово сказать, пристрелят тебя на месте?

— Следуй договору, — сказал Такумсе.

— Мы следуем договору! Это вы все время нарушаете его!

— Следуй договору, — повторил Такумсе.

— Не то что? — поинтересовался Джексон.

— Не то краснокожие, что живут к западу от гор, объединятся и разрежут вас на кусочки.

Гаррисон закинул голову и разразился заливистым хохотом. Лицо Такумсе осталось невозмутимым.

— Краснокожие объединятся? — заходился Гаррисон. — Что, и Лолли пойдет с вами? Даже мой ручной шони, мой домашний краснокожий, даже он?

Такумсе наконец повернул голову к брату, который храпел на полу.

— Солнце всходит каждый день, бледнолицый. Мы его приручили? Дождь все время падает на землю. Мы его приручили?

— Ты, конечно, извини, Такумсе, но этот одноглазый пьяница повинуется мне ничуть не хуже моей