грязи и ржавчины. Тигель он также хорошенько вычистил. Пришло время плавить железо и разливать по формам. Встав на мехи, поднимая и опуская рукоять то одной, то другой рукой — точно так же, как во времена, когда он только-только поступил в подмастерья, — Элвин пожарче растопил огонь. В конце концов железо, брошенное в тигель, раскалилось добела, а огонь так обжигал, что рядом с ним практически невозможно было находиться. Огромными щипцами Элвин достал тигель из горна, поднес его к форме и принялся потихоньку лить металл. Расплавленное железо шипело и плевалось искрами, но форма крепко держала его, не треснув и не расколовшись под страшным жаром.
Итак, поставим тигель обратно в огонь. Уложим на места другие части формы. Осторожно, потихоньку, чтобы железо не плеснуло. Количество необходимого металла Элвин определил точно — когда последняя часть формы встала на место, оказалось, что железо ровно-ровно залило ее. Не больше, не меньше.
Вот и все. Оставалось подождать, пока железо остынет и затвердеет. Завтра он узнает, что у него получилось.
Завтра Миротворец Смит увидит плуг и назовет Элвина мужчиной — кузнецом, мастером своего дела, который может самостоятельно работать у горна, правда, пока не может брать учеников. Это придет к нему после некоторой практики. Что же касается самого Элвина, то он готов был к этому уже много лет назад. Миротворец скостит всего несколько недель с полных семи лет работы Элвина — кузнец ждал, когда истечет срок контракта, а плуг, который должен был продемонстрировать искусство ученика, его не интересовал.
Нет, настоящая работа Элвина, которую он должен исполнить, чтобы показать, что он не ученик, но мастер, ждет его впереди. После того как Миротворец примет плуг, Элвину придется сотворить еще кое- что.
— Я сделаю его золотым, — сказал Элвин.
Мисс Ларнер недоуменно приподняла одну бровь.
— И что потом? Что ты скажешь людям, когда они увидят у тебя золотой плуг? Соврешь, что нашел его где-нибудь? Что наткнулся на случайную жилу золота и подумал, вот здорово будет выковать из него плуг?
— Вы же сами говорили мне, что Мастер — это тот, кто способен превратить железо в золото.
— Да, но это вовсе не означает, что следует все подряд превращать в золото.
Мисс Ларнер вышла из жаркой кузницы в теплый, вязкий вечерний воздух. Снаружи было попрохладнее, но не намного — надвигалась первая душная весенняя ночь.
— Я хочу сделать его не просто золотым, — объяснил Элвин. — По крайней мере, не совсем золотым.
— А что, обычное золото тебя уже не устраивает?
— Золото мертво. Как и железо.
— Оно не мертво. Это просто… земля, в которой потух огонь. Оно никогда не было живым, поэтому и мертвым быть не может.
— Вы сказали, что я могу осуществить любые свои мечты.
— А ты способен представить живое золото?
— Я хочу сотворить плуг, который сам пашет землю и в который не нужно впрягать быка.
Она ничего не ответила, но глаза ее блеснули.
— Если я смогу сотворить такое, мисс Ларнер, вы признаете, что я с честью выдержал выпускные экзамены вашей школы для Мастеров?
— Я скажу, что ты уже не подмастерье.
— Этого я от вас и добивался, мисс Ларнер. Я стану странствующим кузнецом, обретающим опыт, и странствующим Мастером. Если, конечно, смогу.
— А ты сможешь?
Элвин сначала кивнул, но потом пожал плечами:
— Думаю, да. Это то же самое, что вы говорили об атомах, — помните, в январе?
— Я думала, что ты забыл об этом.
— Нет, мэм. Я продолжал задавать себе вопрос: что нельзя разделить на более мелкие частички? И вдруг мне пришла в голову мысль — если вещь имеет хоть какой-нибудь размер, значит, ее можно разделить. Стало быть, атом — это всего-навсего место, некое точное место, у которого нет ни ширины, ни длины, ни высоты.
— Геометрическая точка Евклида.
— Ну да, мэм, только вы говорили, что его геометрия была выдуманной, а атом существует на самом деле.
— Но если у атома нет размеров, Элвин…
— И вот что я подумал дальше — если у него нет размеров, значит, это ничто. Но атом — это не ничто. Это место. Лишь затем я понял, что атом — это не место, он просто
— Но атом — это не материальный объект, Элвин.
— Да, я понимаю, это не объект. Но это и ни ничто.
— Ты запутался в «ни».
