расположению синяков.
— Я не помню.
— Врешь, ты помнишь даже кровеносные сосуды на своем Последе!
— Не хочу говорить об этом, — ответил Боб. На это у Николая ответа не нашлось, хоть он и остался очень недовольным.
Боб за подписью «Графф» отстучал записку Даймеку, хотя и не рассчитывал на удачу: «Бонзо обезумел. Он может кого-нибудь убить, а больше всего он ненавидит Виггина».
Ответ пришел немедленно, как будто Даймек ждал его письма: «Сами стирайте свои вонючие пеленки. Нечего с плачем бегать к мамочке».
Слова жгли почище осиного укуса. Пеленки были Виггина, а не его. Даже уж скорее преподавательские — зачем они сунули Виггина в армию к Бонзо? И еще намекает, что у него никогда не было матери! Почему преподаватели становятся его врагами? Ведь считается, что они обязаны защищать учеников от таких хулиганов, как Бонзо! И вообще, какой они видят эту стирку пеленок?
Единственно, чем можно остановить Бонзо Мадрида, — это прикончить его.
И тут он вспомнил, как стоял над Ахиллом и повторял:
«Ты должна его прикончить!»
И почему я не могу держать рот на замке? Почему я достал этого Бонзо Мадрида? Теперь Виггин кончит так же, как Недотепа. И это снова будет моей ошибкой.
16. КОМПАНЬОН
— Так что, как видите, Антон, ключом, который вы открыли, воспользовались, и не исключено, что благодаря этому человеческий род не погибнет.
— Но несчастный мальчик! Всю жизнь прожить карликом, а умереть — великаном!
— А может быть, он отнесется к этому…, с иронией?
— Невозможно поверить, что мой крошечный ключик окажется спасением для человечества от вторжения инопланетных чудовищ. Но возникает вопрос: а кто спасет человечество, когда оно снова станет своим собственным врагом?
— Но ведь мы не враги — вы и я?
— Так ведь и вообще не так уж много людей ненавидят друг Друга. Зато у тех, которые преисполнены жадностью или ненавистью, гордыней или страхом, чувства столь сильны, что вполне могут ввергнуть человечество в войну.
— Если Господь счел нужным создать человека со столь широкой душой, что Он способен спасти нас от смертельной угрозы, неужели Он в ответ на наши мольбы не создаст и другого, в момент новой опасности?
— Но, сестра Карлотта, вы же понимаете, что мальчик, о котором идет речь, был создан не Богом. Он создан похитителем детей, убийцей новорожденных, ученым, объявленным вне закона.
— А вы знаете, почему Дьявол со временем становится все более злобным? Потому что каждый раз, когда он придумывает особенно хитроумную пакость, Бог пользуется ею, чтобы она служила Его собственным целям.
— Выходит, что Бог пользуется очень плохими людьми в качестве своих орудий?
— Бог дал нам свободу творить зло, если мы выбираем эту дорогу. А затем пользуется собственной свободой воли, превращая зло в добро, если Ему заблагорассудится.
— Так что, в конечном счете, Бог всегда в выигрыше?
— Да.
— Но на каких-то коротких отрезках времени человек в процессе такой игры может ощутить значительный дискомфорт?
— А скажите, был ли в вашем прошлом такой момент, в который вы предпочли бы умереть, чем жить в настоящем?
— Ну, тут вот ведь в чем дело: мы в любой ситуации находим надежду, мы приспосабливаемся к чему угодно.
— Вот почему я никогда не могла понять самоубийц. Даже страдающих от депрессии или сознания собственной вины.
Неужели в сердце своем они не ощущают Христа-Утешителя, даровавшего им надежду?
— Это вы спрашиваете меня?
— Поскольку Божественный Промысел не всегда ясен, я обращаюсь к смертному.
— На мой взгляд, самоубийство никогда не вызывается желанием прервать жизнь.
— Тогда что же оно такое?
— Это единственный способ для бессильного человека заставить всех остальных людей отвернуться в сторону, чтобы не видеть его позора. Он жаждет не смерти, он жаждет укрытия.
— Как Адам и Ева укрывались перед лицом Бога?
— Ибо были наги.
— Ах, если б людям была дарована память! Ведь наги все.
И всем нужно укрытие. Но ведь жизнь так прекрасна. Пусть она длится!
— Значит, вы не верите, сестра, что муравьеподобные и есть Зверь из Апокалипсиса?
— Нет, Антон. Я верю в то, что они тоже дети Господа.
— И тем не менее вы отыскали ребенка, который поразит и уничтожит их?
— Разобьет их. Если Господь не захочет, чтобы они умерли, они не умрут.
— Ну а что если Господь захочет, чтобы умерли мы? Мы умрем? Почему же вы боретесь против этого с такой энергией?
— Потому что вот эти руки отданы Богу, и я служу ему так хорошо, как только могу. Если бы он не хотел, чтобы я нашла Боба, я бы его не нашла.
— А если Бог хочет, чтобы победили муравьеподобные?
— Тогда он найдет для этого другие руки. Для той работы мои не годятся.
Вечерами, когда взводные командиры начинали тренировать своих людей, Виггин куда-то исчезал. Боб использовал свой доступ к компьютерной сети преподавателей (через пароль Граффа), чтобы узнать, чем тот занят. Судя по всему, Виггин снова начал просматривать записи о победе Мейзера Ракхейма, причем делал это еще более упорно и целенаправленно, чем раньше. Поскольку армия Драконов дралась каждый день и каждый раз побеждала, все остальные командующие, многие взводные офицеры и даже солдаты стали тоже ходить в библиотеку и смотреть те же фильмы, надеясь извлечь из них смысл, силясь увидеть в них то, что видел Виггин.
Как глупо, думал Боб. Виггин не ищет там ничего такого, что можно было бы применить в Игре. Он уже создал мощную, способную к адаптации армию и прямо на поле боя продумывает то, как ее лучше использовать в данной обстановке.
А фильмы он изучает для того, чтобы понять, как победить жукеров, ибо он твердо знает — когда- нибудь он обязательно с ними встретится. Учителя не стали бы ломать всю сложившуюся в школе игровую структуру, если бы не знали, что кризис близок, если бы не нуждались в Эндере Виггине как в спасителе против грозящего гибелью вторжения жукеров. Именно поэтому Эндер изучает старые фильмы, мучительно пытаясь отыскать в них идеи, которые подсказали бы ему, что нужно у нас жукерам и каковы их возможности. А учителя, не понимая этого, торопят Виггина, подталкивают его, изматывают.
И нас тоже. Мы уже выдыхаемся.
В этом Боб убедился на примере Николая, которому приходилось выкладывать энергии больше, чем другим, только для того, чтобы сохранить себя в приличной форме. Если бы мы были в любой другой армии, то наверняка все уже дошли бы до состояния Николая. Да и сейчас уже многие работают на пределе сил — Николай не единственный. Кое-кто за обеденным столом роняет на пол столовые приборы и металлические подносы. Один мальчик ночью написал в постель. На тренировках участились ссоры. Стали хуже учиться. Правда, предел у всех разный. Даже я — генетически измененный Боб, думающая машина — испытываю нужду в отдыхе и в пополнении сил, но не получаю того, что мне нужно.
Боб даже послал Граффу записку — совсем маленькую и злую. В ней говорилось: «Одно дело тренировать солдат, и совсем другое — выматывать их». Ответа не последовало.
Близилась вторая половина дня, до обеда оставалось еще полчаса. Драконы уже одержали победу
