талии — видишь, так он не соскользнет. И держись крепче. Сила тяжести тут невелика, я просто прыгну вниз. Длину шнура мы рассчитали так, чтобы я останавливался на том уровне, где находятся вентиляционные отверстия комнат учителей, — А тебя шнур не поранит, когда ты резко затормозишь?
— Еще как, — ответил Боб. — Только без труда не выловишь рыбку из пруда. Там я отвяжу шнур, повешу его на металлический штырь, где он и останется висеть до тех пор, пока я снова не привяжусь к нему. Потом ты вытянешь меня обратно. Нет, нет, не руками. Тебе надо будет пройти через эту дверь в то помещение, где мы только что были, обойти бимс, чтобы шнур обвился вокруг него, а потом проделать то же самое несколько раз, пока не окажешься у самой стены. Стой там, пока я не раскачаюсь хорошенько на шнуре и не допрыгну вон до того выступа. Тогда я отвяжусь, ты вернешься сюда, и мы оставим шнур до следующего раза. Здорово придумано?
— Я все понял, — ответил Ахилл.
Вместо того чтобы крутиться у стены, можно просто походить по комнате. Пусть Боб повисит там подольше, тем более что развязать узел на шнуре в полной тьме не так-то легко. — Рев камер подогрева и вентиляторов заглушит крики о помощи, а у Ахилла будет время для исследований. Надо узнать, как добраться до огня. А потом он вытащит Боба, задушит и швырнет тело в пламя. Шнур же бросит в шахту. Там его никто не найдет. Вполне вероятно, что и Боба никто никогда больше не увидит. А если и найдут, то мягкие ткани к тому времени уже сгорят, так что следов преступления обнаружить не получится.
С мелкими же проблемами, если они и возникнут, Ахилл справится сам.
Ахилл надел петлю через голову и затянул ее под мышками. Боб делал то же самое со своим концом шнура.
— Готово, — сказал Ахилл.
— Смотри, надо, чтобы петля была затянута очень туго.
Не должно быть никакой слабины, когда я заторможу, достигнув дна.
— Она затянута туго.
Но Боб решил проверить сам. Он просунул палец под шнур.
— Надо еще туже, — сказал он.
Ахилл затянул петлю еще сильнее.
— Отлично, — сказал Боб. — То, что надо. Начинай!
Начинай? А кто еще, кроме Боба, мог что-либо начать?
Шнур вдруг сильно натянулся, и Ахилла вздернуло вверх.
Еще несколько рывков, и он уже висел в воздухе над устьем черной шахты. Шнур больно врезался в тело…
Когда Боб сказал «начинай!», он обращался к какому-то другому человеку, который уже был тут, ждал в засаде. Экий гнусный хитрый подонок!
Ахилл, однако, предпочел молчать. Он поднял руки, пытаясь дотянуться до балки. Оказалось — невозможно. Не мог он и вскарабкаться по шнуру. Голыми руками, да еще по туго натянутому весом его собственного тела шнуру — нечего и думать.
Он начал дергаться на шнуре, пытаясь раскачаться, но несмотря на увеличившийся размах маятника, Ахилл не мог ни до чего дотронуться. Ни стены, ни другой какой зацепки.
Пришло время вступить в переговоры.
— В чем дело, Боб?
— Дело в Недотепе, — ответил тот.
— Она умерла, Боб.
— Ты целовал ее. А потом убил и бросил в реку.
Ахилл почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Ничего этого Боб не мог знать. Просто блефует. Откуда Бобу знать, что он целовал Недотепу, если его там не было?
— Ошибаешься, — сказал Ахилл.
— Это было бы очень печально. Ведь если я ошибаюсь, то за преступление погибнет невиновный.
— Погибнет? Не дури, Боб. Ты же не убийца!
— Верно, но сухой и горячий воздух шахты сделает это дело за меня. Обезвоживание наступит уже через день. У тебя ведь уже ощущается сухость во рту? А потом ты будешь долго висеть тут высохшей мумией. Это система воздухоснабжения, так что воздух тут фильтруется и подвергается очистке. Даже если твой труп и повоняет немного, никто этого не ощутит. Никто тебя не увидит: лучи света, проходящего через дверь, идут ниже тебя. Впрочем, сюда никто не ходит. Твое исчезновение, конечно, заметят, но оно так и останется тайной Боевой школы.
О тебе будут ходить легенды, а новичков станут пугать байками с участием привидений.
— Боб, я ее не убивал!
— Да я же сам видел вас, несчастный идиот! Мне плевать на то, что ты тут болтаешь! Я видел тебя! Вот уж никогда не думал, что заставлю тебя заплатить за то, что ты с ней расправился! Недотепа не сделала тебе ничего, кроме добра. Я умолял ее убить тебя, но она была милосердна. Она превратила тебя в короля улиц. Ты за это ее убил?
— Не убивал я!
— Тогда мне придется выложить карты на стол, раз ты, Ахилл, так глуп, что не понимаешь своего положения. Во-первых, ты забыл, где находишься. Там — на Земле — ты привык к тому, что ты куда умнее большинства окружающих.
Но здесь — в Боевой школе — мы все не глупее тебя, а большинство — гораздо умнее. Ты думаешь, Амбал не понял значения взглядов, которые ты бросал на него? Ты думаешь, он не понял, что ты приговорил его к смерти за то, что он немного подшутил над тобой? Ты полагаешь, что Кролики сомневались в моих словах, когда я рассказал им, кто ты такой? Они сразу заметили, что с тобой что-то неладно. Взрослые могли этого не обнаружить, они способны клюнуть на твою грубую лесть и подхалимаж, но мы не такие доверчивые. И поскольку у нас только что был случай, когда один парень пытался убить другого, никто из нас не собирается ждать, когда же будет нанесен смертельный удар. Потому что — и это самое главное — нам плевать на спортивный дух и справедливость. Мы солдаты. А солдаты не дают равных шансов врагу из соображений спортивности. Солдаты стреляют в спину, они ставят ловушки и организуют засады. Они врут врагам и скопом набрасываются на одного, если такая возможность возникает.
Ахилл знал — Боб прав. Он сильно просчитался. Он забыл, что когда Боб молил Недотепу убить его — Ахилла, — он не только выказывал этим свое уважение к Ахиллу, но в самом деле хотел, чтоб его убили.
Да, тут он здорово просчитался.
— Поэтому у тебя есть лишь два варианта решения того, чем кончится наша встреча. Первый: мы просто подвесим тебя здесь и будем по очереди следить за тем, чтобы ты не выкинул какой-нибудь номер и не выбрался отсюда, пока не подохнешь.
Потом мы бросим тебя тут, а сами будем жить, как жили.
Второй: ты признаешься во всем, я повторяю — во всем, а не только в том, что известно мне. Ты признаешься во всем. Ты признаешься учителям. Признаешься психоаналитикам, которые послали тебя сюда. Ты будешь признаваться, чтобы заработать себе место в психушке — где-то там — на Земле. Нам наплевать на то, какой вариант ты выберешь. Все, что нам нужно, это чтобы ты никогда больше не прошелся по коридорам нашей Боевой школы свободным. Да и по другим коридорам — тоже. Итак…, что ты выбираешь? Иссохнуть на веревке или рассказать учителям о своем безумии?
— Приведите учителя, и я признаюсь.
— Похоже, ты не вник в мое объяснение того, почему нас не следует считать дурачками? Ты признаешься сейчас. Перед свидетелями. И перед микрофоном. Мы не станем приводить сюда учителя, чтобы он увидел тебя висящим на веревке и разнюнился бы от жалости к тебе. Учитель, который придет сюда, будет точно знать, кто ты есть, а сопровождать его будут шесть морских пехотинцев, чтобы держать тебя в наручниках и под надзором на всякий случай, потому что, Ахилл, они тут не в игрушки играют. Тут не дают шансов на побег. У тебя здесь никаких прав нет. Права появятся на Земле. Вот твой последний шанс. Пришло время покаяния.
Ахилл с трудом удерживался от смеха. Бобу очень хочется одержать победу. Ему даже кажется, что он ее одержал. На какое-то время. Ахилл понимал, что у него нет никаких шансов удержаться в Боевой школе.
