делегация. Это были рабочие и колхозники, комсомольцы и пионеры, артисты и художники, писатели и корреспонденты газет. И если вниманием и уходом пользовались все раненые, то генерал-лейтенант Рокоссовский, герой обороны Москвы, имя которого было у всех на устах, даже, пожалуй, страдал от обилия посетителей. Их наплыв был так велик, что администрации госпиталя приходилось ограничивать число делегаций.
Вырваться из госпиталя Рокоссовскому удалось лишь в конце мая. Хотя лечение далеко еще не было завершено, командующий 16-й армией решил, что в кругу боевых товарищей он поправится быстрее. К тому же обстановка на советско-германском фронте ухудшилась, и Рокоссовский не желал быть в стороне в такое время.
В начале мая непродолжительное затишье сменилось ожесточенными боями, исход которых был не в пользу Красной Армии. В середине мая серьезные неудачи потерпели войска Крымского фронта, вынужденные оставить Керчь. После месячного штурма пал Севастополь. В конце мая под Харьковом гитлеровцам удалось окружить часть войск Юго-Западного фронта. Одновременно фашистское командование готовило войска к главной летней операции — удару в сторону Сталинграда и Северного Кавказа.
В такой обстановке в конце мая 1942 года радостно встреченный товарищами Рокоссовский вновь принимает командование 16-й армией, принимает как раз в момент подготовки частной наступательной операции. 16-й армии и соседней — 61-й армии М. М. Попова предстояло отвлечь внимание противника от подготовки наступления на правом участке Западного фронта.
И 16-я и 61-я армии нуждались в людях, они не могли создать достаточно сильный кулак для прорыва фронта. Поэтому первоначальный успех советских войск не был развит. К тому же в ходе боя обнаружилось, что танковый корпус, имевшийся в составе армии, расположен слишком далеко и запаздывает со вступлением в бой. На пути танков попалась речушка с заболоченными берегами, и переправа через нее на несколько часов задержала танкистов. Приблизившиеся к месту боя, танковые бригады подверглись атакам немецких пикирующих бомбардировщиков. Тем временем гитлеровцы успели подбросить подкрепления, и продвижение советских войск было остановлено. Несколько дней они были вынуждены вести оборонительные бои. Задача, поставленная командованием, выполнена не была.
Не принесла успеха 16-и армии и наступательная операция, проведенная ею в июне 1942 года. Хотя для действий армии на Брянском направлении привлекалось больше сил, чем в предшествующий раз, сражение все же носило местный характер.
Для наблюдения за ходом боев в армию прибыл Жуков, проверивший подготовку войск и одобривший план наступления. Вместе с Рокоссовским командующий фронтом отправился на НП, устроенный на высоте, откуда прекрасно было видно поле боя.
Наблюдая за тем, как советская пехота ворвалась в траншеи неприятеля, генералы вылезли из окопа и стояли открыто, увлеченные происходящим. Внезапно Рокоссовский скорее почувствовал, чем увидел, что с тыла к высоте устремилась девятка штурмовиков. «Накроют!» — мелькнула мысль, и в то же мгновение самым категорическим тоном он скомандовал:
— Немедленно в укрытие!
Едва спрыгнули в окоп, как вокруг раздались оглушительные взрывы, со стенок окопов посыпалась земля, засвистели осколки... Досаднее всего, что это были советские самолеты, штурмовая авиация применяла реактивные снаряды, и воздействие этого эффективного средства по ошибке пришлось испытать Жукову и Рокоссовскому.
К полудню противник сумел остановить войска 16-й армии, и по приказу командования фронта она перешла к обороне. На этом ее наступательные действия закончились. Вскоре после этого Рокоссовский распрощался с 16-й армией, во главе которой он находился почти год.
В начале июля Жуков вызвал его по ВЧ:
— Как считаешь, Малинин справится с должностью командарма?
— Да, конечно, — ответил Рокоссовский, немало удивленный таким вопросом.
— Ставка предполагает назначить тебя командующим Брянским фронтом? Есть возражения?
Предложение было совершенно неожиданным и немного озадачило Рокоссовского. Мелькнула мысль: «Справлюсь ли?» Он спросил:
— Может, не стоит уходить мне из армии?
Но Жуков был категоричен:
— Это решено. Предупреди Малинина и немедленно выезжай в Москву.
В тот же вечер распоряжение Ставки было получено, и Рокоссовский отправился в Москву. Предоставим слово ему:
«В Ставке я был тепло принят Верховным Главнокомандующим. Он в общих чертах познакомил меня с положением на Воронежском направлении, а после этого сказал, что если у меня имеются на примете дельные работники, то он поможет мне их заполучить для укомплектования штаба и управления Брянского фронта. В то время часть войск и аппарата управления Брянского фронта передавались новому, Воронежскому фронту, который должен был встать между Брянским и Юго-Западным. Я назвал М. С. Малинина, В. И. Казакова, Г. Н. Орла и П. Я. Максименко.
Сталин тут же отдал командующему Западным фронтом распоряжение откомандировать этих товарищей. Он пожелал мне успеха на новой должности, велел не задерживаться долго в Генеральном штабе, а быстрее отправляться на место, потому что обстановка под Воронежем сложилась весьма серьезная».
Так Константин Константинович Рокоссовский стал командовать фронтом. Это была большая честь, и в то же время новая должность налагала на него огромную ответственность.
В Москве новый командующий фронтом долго не задержался. Из беседы со Сталиным и информации, полученной в Генеральном штабе, ему стало известно, что положение войск фронта, которым ему предстояло командовать, очень тяжелое.
Сражение на этом участке фронта началось еще 28 июня, когда немецко-фашистские войска нанесли удар по стыку 13-й и 40-й армий Брянского фронта в 100— 120 километрах восточное Курска. Советские войска, действовавшие на этом участке, не смогли организовать стойкой обороны, так же как и нанести контрудар противнику, хотя возможности для этого имелись. Спустя 23 года маршал Василевский сурово и самокритично оценил то, что произошло западнее Воронежа:
«К началу наступления противника на этом направлении, то есть к концу июня, командование Брянского фронта имело в своем резерве четыре танковых и два кавалерийских корпуса, четыре стрелковые дивизии, четыре отдельные танковые бригады; кроме того, в полосе фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрударов 5-я танковая армия. Всего в полосе Брянского фронта к началу наступления противника имелось около тысячи танков, из них более восьмисот таких мощных танков, как KB и Т-34.
Я полагаю, что тех сил и средств, которыми располагал Брянский фронт, было вполне достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление противника на Курско-Воронежском направлении, но и разбить действовавшие здесь войска армейской группы «Вейхс». Но, к сожалению, этого не произошло, потому что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки врага, а Ставка и Генеральный штаб, очевидно, плохо помогали ему в этом».
Прорвав оборону Брянского и Юго-Западного фронтов в полосе шириной около 300 километров, противник продвинулся в глубину на 150—170 километров, форсировал Дон и ворвался в Воронеж. В окрестностях и на улицах этого города завязались ожесточенные бои, продолжавшиеся многие недели. 7 июля Брянский фронт был разделен на два. Часть его войск принял Воронежский фронт, а остальными и должен был руководить Рокоссовский.
В командование фронтом он вступил в середине июля. В штабе фронта, размещенном в деревне Нижний Ольшанец, в нескольких километрах к востоку от Ельца, начальник штаба М. И. Казаков ознакомил нового командующего с объединениями, входившими в состав фронта, и их положением.
Брянский фронт включал в себя 3-ю армию П. П. Корзуна, 48-ю Г. А. Халюзина, 13-ю Н. П. Пухова, 38-ю Н. Е. Чибисова (эта армия еще только формировалась), 5-ю танковую армию А. И. Лизюкова (она вскоре была расформирована), 1-й и 16-й танковые корпуса и 8-й кавалерийский корпус.
Первой задачей нового командующего была организация устойчивой обороны на левом фланге фронта,
