После этого разговор принял горячий характер, и в конце концов один из драгун разрядил в Ясинского свой карабин. На следующий день, 19 декабря, этот инцидент был рассмотрен на собрании 4-го эскадрона, где присутствовало 85 человек, все, что осталось к тому времени от эскадрона. Было решено: «Настоящим постановлением устанавливается и подтверждается свое решение, принятое 18 декабря с/года о произведенном суде над бывшим поручиком Ясинским. Как радикальную меру пресечь его контрреволюционную деятельность эскадрон признает правильность лишения его жизни, что было произведено в исполнение вышеуказанного числа».
Таковы были суровые законы начинавшейся гражданской войны, и в этой войне каждый должен был определить свою позицию, встать на ту или другую сторону. И драгуны Каргопольского полка делали выбор. Еще в начале декабря эскадрон покинули Странкевич и Франц Рокоссовский — вместе с группой драгун- поляков они отправились в польский легион, формировавшийся тогда польскими националистическими лидерами. Двоюродный брат и Странкевич долго и упорно уговаривали Константина Рокоссовского оставить полк и уехать вместе. Но все уговоры были тщетны. Пути Странкевича и Рокоссовского, старых боевых товарищей, навсегда расходились. Классовые интересы оказались сильнее узконационалистических. Уже в ранней юности Рокоссовский начал осознавать единство исторических судеб русского и польского народов, поступил в полк и провел три года в огне империалистической войны. В армии он прошел школу боев, постиг боевые традиции лучшей в мире русской конницы. Он полюбил военную службу, почувствовал, что в ней его призвание. Теперь, в конце 1917 года, дореволюционная армия уходила в небытие. Большевики, идеи которых отныне он полностью разделял, собирались перестроить всю жизнь страны, они намеревались создать новую, рабоче-крестьянскую армию. В России, теперь уже в Советской России, в октябре 1917 г. родился новый общественный строй. Эта новая Россия нуждалась в защитниках, и с ней связал всю свою жизнь Константин Рокоссовский.
Под красным знаменем
Пятый драгунский Каргопольский полк доживал последние недели. Почти ежедневно полковой писарь каллиграфическим почерком выводил длинные списки драгун, не вернувшихся из отпуска, демобилизованных, а то и просто самовольно покинувших полк и потому подлежавших снятию с довольствия. Среди оставшихся шли ожесточенные споры о том, что же делать дальше. Многие были склонны считать, что следует, не дожидаясь заключения мира, бросить службу и возвратиться в родные деревни и села, где вот-вот должен был начаться или уже шел раздел помещичьих земель. Но было немало и таких, которые видели, что рано еще расставаться с оружием, что оно еще не раз пригодится. Среди последних был и Константин Рокоссовский.
О возвращении в Варшаву не могло быть и речи: уже два с половиной года она пребывала во власти германских оккупантов, и судьба находившихся там родственников оставалась неизвестной. «Дома» у Константина Рокоссовского не было. А главное, к этому времени он окончательно встал на сторону большевиков. Он был уверен, что боевой опыт, приобретенный им за годы первой мировой войны, очень скоро пригодится для защиты Советской республики.
Обстановка, сложившаяся в ту пору в стране, подтверждала это убеждение. Военное положение Советской России было очень напряженным и сложным: несмотря на то, что Советское правительство одним из первых своих декретов — Декретом о мире — выразило непреклонное намерение покончить с войной, бывшие союзники России — Великобритания, Франция, США — не пожелали вступить в мирные переговоры. Более того, их дипломатические представители недвусмысленно дали понять новому правительству России, что страны Антанты не остановятся перед вооруженной интервенцией, если оно заключит мир с Германией и Австро-Венгрией. С другой стороны, Советское правительство не могло рассчитывать (как и показали дальнейшие события) на миролюбие Германии и Австро-Венгрии, хотя эти государства и согласились на установление перемирия и вели переговоры о мире. Никто не мог гарантировать, что грозный враг, находившийся так близко от Петрограда и продолжавший держать на фронте десятки дивизий, не воспользуется трудной военной обстановкой революционной России и не начнет наступление с целью разгрома Советской власти.
В то же время, уже в первые недели своего существования Советское правительство столкнулось с выступлениями внутренних врагов: на Украине лихорадочно готовила свои формирования националистическая Центральная рада, на Дону атаман Каледин поднял мятеж, в оренбургских степях казачьи отряды атамана Дутова сражались с красногвардейцами, и можно было с твердой уверенностью предположить, что эти враги большевизма найдут поддержку как у бывших союзников России, так и у Германии и Австро-Венгрии. Наличие многочисленных внешних я внутренних врагов ставило Советское правительство перед необходимостью создания новой армии. Состояние старой армии делало невозможным использование ее частей в боевых операциях. Поэтому уже в декабре 1917 года решено было приступить к формированию, строго на добровольных началах, Красной Армии. В тот период ее часто именовали Красной гвардией. Предполагалось широко привлекать в Красную гвардию и солдат из подков старой армии. В декабре 1917 года вступали в Красную гвардию я каргопольские драгуны.
Собрание 4-го эскадрона открыл председатель полкового комитета А. Иванькин:
— Товарищи драгуны! Поступила телеграмма комиссара 1-го кавалерийского корпуса матроса товарища Семачева. Прошу внимания. — И председатель стал читать: — «На основании полученного приказа от Главковерха предлагаю немедленно приступить к записи на местах в добровольческие полки Красной революционной гвардии...»
Последние слова Иванькина были покрыты гулом голосов. Кто-то из драгун выкрикнул:
— Долго ли служить?
— Мы, товарищи, — стал объяснять Иванькин, — запрашивали разъяснений, и нам ответили, что красногвардейцы при поступлении в отряд должны дать торжественное обещание пробыть на службе шесть месяцев.
— A c кем будем воевать? — послышался хриплый голос одного из драгун.
— Большевики ни с кем воевать не хотят, да сами знаете: и немцы грозятся, и внутренняя контра не дремлет.
— Жалованье сколько положат?
— В месяц пятьдесят рублей. Может, товарищи, кто-нибудь выступит? Кто хочет?
С места поднялся Адольф Юшкевич. Говорить речи он не умел, но решительность и убежденность его была такова, что произвела большое впечатление на слушающих. Настроение драгун было сочувственным, и когда Иванькин предложил начать запись добровольцев, их оказалось более 30 человек. В списке пожелавших вступить в Красную гвардию рядом с фамилией Юшкевича появилась и фамилия Рокоссовского.
Новые красногвардейцы расстались с полком не сразу. Вместе с полком они в конце декабря 1917 года были отправлены в тыл. Для Константина Рокоссовского начинался путь военных странствий по просторам России, приведший его через несколько лет от западных границ к пескам пустыни Гоби.
Более недели тащились эшелоны из Латвии на восток, более недели смотрел Константин Рокоссовский на медленно проплывавшие мимо русские деревни и села. Впоследствии много раз во время поездок по стране приходилось глядеть ему на бескрайние русские поля и леса, но в эту свою первую поездку по России он испытывал совершенно особые ощущения.
Последней в истории Каргопольского полка стоянкой оказалась станция Дикая, что в 25 верстах к западу от Вологды. Здесь полк пробыл до окончательного расформирования в начале апреля 1918 года. 7 апреля состоялось последнее прощальное заседание полкового комитета, после которого последний руководитель полка А. Иванькин, имевший, как видно, склонность к поэзии, занес в последний протокол следующие словам «Итак, Каргопольский полк, просуществовав около 211 лет, выйдя от грани абсолютизма и дойдя до грани социализма в эпоху полной хозяйственной разрухи и народного бедствия, умер. Слава в честь ушедшему в вечность славному Каргопольскому полку!»
Да, Каргопольский полк перестал существовать, но многие его солдаты в разных концах Россия продолжали нести службу, и Каргопольский красногвардейский отряд, в который вошло около сотни бывших драгун, уже в январе—феврале 1918 года активно включился в борьбу с врагами Советской власти. Командные должности в Красной гвардии тогда были выборными, и каргопольпы избрали своим командиром Адольфа Юшкевича. Константина Рокоссовского, пробывшего в отряде несколько недель рядовым, товарищи избрали на должность помощника командира отряда. Это была его первая командная должность в
