достигло Минска. Часть танковой группы Гота - 20-я танковая дивизия - овладела городом 28 июня. 18-я танковая дивизия получила приказ, проследовав мимо Минска южнее, продолжать наступление по шоссе на Борисов на Березине и создать там береговой плацдарм. В тот момент этот план представлялся самым настоящим самоубийством, но в действительности он таковым не оказался. Вместе с тем знать это наперед было едва ли возможно. Дивизия, полагаясь только на саму себя, совершила бросок на стокилометровую глубину по занятой врагом территории'.
Неринг выступил ранним утром 30 июня. К радости командиров танков, под гусеницы стелилась прекрасная дорога. Но вот дивизия столкнулась с сопротивлением русских, закрепившихся на сильных позициях. Противник сражался отчаянно. Совершенно очевидно, они осознавали, что приказ Еременко означал: выстоять или умереть. Ему требовалось время, чтобы создать новую линию обороны. Можно ли было выиграть гонку, призом в которой служило время? Неринг намеревался переиграть Еременко. В то время как основные силы дивизии вели бои с русскими, командир сформировал ударную группу под началом майора Тееге - 2-й батальон 18-го танкового полка и с ними на броне танков солдаты мотоциклетного батальона того же полка и разведка, а также артиллерийский дивизион майора Тайхерта.
К полудню 1 июля Тееге достиг Борисова. Застигнутые врасплох русские тем не менее оказывали яростное сопротивление. Это были курсанты и старшины Борисовского танкового училища - штурмовые части. Они осознавали значение моста через Березину и самоотверженно обороняли его; странно при этом, что они его не взорвали. Атакующие понесли серьезные потери. Еременко бросил в бой все силы, которые мог высвободить в районе Борисова. Но тут прибыли главные силы немецкой дивизии. Вскоре после полудня два батальона 52-го стрелкового полка при поддержке танков устремились на штурм русского плацдарма на западном берегу реки. 10-я рота пробила брешь в советской обороне. 1-й взвод унтер-офицера Букачека достиг моста и уничтожил две пулеметных точки на эстакаде. Раненный в плечо, Букачек и его люди пробежали по мосту и захватили команду подрывников прежде, чем советский лейтенант смог повернуть рукоять взрывного устройства.
Танки Тееге и мотоциклисты вместе с зенитчиками Лаубе переправились через Березину. 88-мм пушки1 второй батареи отразили все попытки русских уничтожить мост. На следующее утро с первыми лучами рассвета на дороге появились советские штурмовые батальоны, двигавшиеся со стороны Борисова, чтобы уничтожить переправу. Батарея 88-мм зенитных орудий лейтенанта Дёлля смела колонну и, ценой больших потерь от пуль снайперов, удерживала важный пункт под натиском пехоты и танков. Судьбоносная еще со времен кампании Наполеона в России река оказалась в руках немцев. Далее дорога лежала к Днепру. В восьмидесяти километрах южнее 3-я танковая дивизия генерала Моделя переправилась через Березину в Бобруйске, а еще южнее 4-я танковая дивизия из корпуса генерала фрайгерра Гейра фон Швеппенбурга, тоже уже форсировав эту реку, наступала на Могилев. Еременко проиграл раунд на Березине. Это было 2 июля 1941 г., как раз тогда, когда Александр Радо радировал из Женевы в Кремль: 'Цель наступления немцев - Москва'.
На следующий день маршал Тимошенко лично принял командование Западным фронтом, а Еременко сделался его заместителем.
В ночь со 2 на 3 июля немцы, однако, форсировали Березину также и между двумя ключевыми пунктами - Борисовом и Бобруйском. Части 69-го и 86-го егерских полков 10-й танковой дивизии перед самым рассветом создали плацдарм в Березино и продолжили удерживать его, несмотря на то что оставшийся у них за спиной деревянный мост горел.
В тот же день, 3 июля 1941 г. - на двенадцатые сутки начала кампании на Востоке, - генерал- полковник Гальдер, начальник германского генштаба, написал в дневнике:
'В общем и целом, войска противника на Белостокском выступе, не считая весьма незначительных остатков, можно уже списывать со счетов. По фронту группы армий 'Север' от 12 до 15 вражеских дивизий можно также считать полностью стертыми с лица земли. По фронту группы армий 'Юг' враг тоже серьезно потрепан и по большей части уничтожен. Вообще говоря, можно заключить, что задача по разгрому советских армий перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Наверное, не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение двух недель с ее начала. Естественно, это не означает ее завершения. Из-за огромных размеров страны и упорного сопротивления, с которым мы сталкиваемся повсеместно, нашим войскам не придется отдыхать еще много-много недель'.
Надо заметить, что слова эти принадлежали не Гитлеру, а холодному и расчетливому высокопоставленному военному, начальнику Генерального штаба сухопутных войск Гальдеру. На него тоже произвели глубокое впечатление стремительный прорыв немцев и катастрофические потери Красной Армии. Для офицера, мыслящего категориями Центральной Европы, все происходившее означало неминуемый конец вражеских войск.
И если уж говорить честно, то, что написал командующий группой армий 'Центр' генерал- фельдмаршал фон Бок в повестке дня 8 июля, вполне подтверждало это мнение:
'Двойное сражение за Белосток и Минск завершено. Группа армий вела бои с четырьмя русскими армиями, численностью около 32 пехотных дивизий, 8 танковых дивизий, 6 моторизованных, или механизированных, бригад и 3 кавалерийских дивизий. Из них 22 пехотные дивизии, 7 танковых дивизий, 6 моторизованных, или механизированных, бригад и 3 кавалерийских дивизии были разгромлены.
Существенно сократилась боевая мощь даже тех соединений, которым удалось избежать окружения. Потери противника чрезвычайно высоки. По состоянию на вчерашний день имеются следующие данные.
Взято в плен 287 704 военнослужащих, включая несколько командиров дивизий и корпусов; уничтожено или захвачено 2585 танков, включая и несколько сверхтяжелых; взято в качестве трофеев 1449 артиллерийских орудий и 242 самолета. Сюда еще нужно прибавить большое количество стрелкового оружия, боеприпасов и всевозможной техники, а также большие запасы продовольствия и топлива. Необходимо воспользоваться результатами этой победы'.
Как же можно было ими не воспользоваться? Но Сталину и его маршалам ситуация виделась в ином свете. Для них потеря 300 000 человек не являлась непоправимой катастрофой. Россия была в 46 раз больше, чем германский рейх в границах 1938 г. Население Советского Союза составляло 190 000 000 человек1. Страна могла мобилизовать 16 000 000 человек призывного возраста. За Уралом находились огромные производственные мощности. Принимая во внимание ограничение во времени, даже при потере части западных территорий, Россия могла поставить под ружье десять миллионов солдат.
Время - вот за что билось командование Красной Армии в июле 1941 г. 'Выиграть время! Остановить бросок немецких танков на восток! Любой ценой создать рубеж обороны!' Вот в чем заключалась суть приказа, отданного маршалом Тимошенко своему заместителю Еременко.
Тимошенко прекрасно понимал, что если немцев, которые уже форсировали Березину, не сдержать на Днепре и в низовьях Западной Двины, они устремятся из Борисова и Витебска к Смоленску. Когда падет Смоленск, Москва окажется в 370 километрах от линии фронта. Если же будет потеряна Москва, тогда Советский Союз лишится своего политического, духовного и экономического сердца. Смогут ли оставшиеся части страны продолжать существование? Будут ли они продолжать оставаться единым целым? Станет ли население удаленных провинций подчиняться центральному правительству? Может быть. А может быть, и нет. Ясно, что на подступах к Москве решалась судьба Советского Союза победа или поражение, жизнь или смерть. Сталин прекрасно понимал это и действовал соответственно.
Как же вытянулись лица удивленных офицеров штаба 18-й танковой дивизии на Борисовском плацдарме, когда 3 июля от воздушной разведки поступило сообщение:
– Сильные танковые колонны противника, в том числе 100 тяжелых танков, наступают по обеим сторонам дороги Борисов-Орша-Смоленск в районе Орши. Среди них тяжелые и прежде не встречавшиеся машины.
– Откуда они взялись? - с удивлением спросил генерал Неринг. - У русских что, по девять жизней?
Это была ударная часть, гордость советского верховного командования, 1-я Московская мотострелковая дивизия генерал-майора Я. Г. Крейзера, которую Еременко бросил в бой против наступавших соединений Гудериана.
Донесение воздушной разведки оказалось весьма точным. В своих воспоминаниях Еременко пишет: 'В распоряжении дивизии имелось около 100 танков, включая некоторое количество T-34, прежде на Центральном фронте не применявшихся'.
