— Или чего-нибудь покрепче, может быть? — предложил Ротуэлл. — Уверяю вас. Трэммел, моя молодая жена — крепкий орешек. И не чурается крепких напитков. Насколько мне помнится, вы предпочитаете кларет, не так ли?
— Мерси, — кивнула Камилла, несколько удивленная тем, что он запомнил — точнее, вообще заметил, — что именно она пьет. — Я действительно продрогла. Так что красное вино — как раз то, что надо.
В камине уже горел огонь, но как только глаза Камиллы привыкли к свету, она заметила, что на диване что-то зашевелилось — пушистый черно-белый клубок мягко шлепнулся на пол и подкатился к ногам дворецкого. Остановившись возле Трэммела, крохотное существо задрало голову и с самым жизнерадостным видом высунуло язык.
— Проклятие, это еще что такое?! — оцепенев, рявкнул Ротуэлл.
— Какая прелесть! — ахнула Камилла, мигом позабыв все свои страхи. — Это что — кот?
— Это собака, миледи, — учтиво поправил дворецкий. — Мне говорили, эта порода называется азиатский спаниель. Его зовут Чин-Чин.
— Как это… собака?! — Ротуэлл с сомнением воззрился на непонятного вида существо. — Черта с два! Крысы у нас в саду и то вдвое больше. И вообще — что он тут делает?
Трэммел вытянулся в струнку и сразу как будто стал выше ростом.
— Вы же сами, сэр, велели раздобыть какую-то собаку, — объяснил он, пока Камилла с Ротуэллом устраивались на диване перед камином. — Вчера вечером, если не ошибаюсь.
— Дьявольщина! — с чувством буркнул Ротуэлл. Опустившись на диван, он слегка поморщился, точно от боли.
Чин- Чин, вспрыгнув на кушетку возле дивана, где сидел Ротуэлл, положил узкую мордочку на передние лапы и радостно завилял хвостом.
Камилла потянулась погладить его.
— Бонжур, Чин-Чин, — ласково проворковала она. — Какой же ты маленький!
— Где вы его откопали, дьявол вас побери?! — брюзгливо поинтересовался Ротуэлл — Впрочем, не важно. Надеюсь, к завтрашнему утру его уже здесь не будет.
— Увы, милорд, Чин-Чину, бедняжке, некуда идти, — с самым похоронным видом сообщил Трэммел. — Лорд Твидейл, наш сосед, невзлюбил бедного малыша и приказал леди Твидейл вышвырнуть его вон. Сказал, что лучше уж заведет себе бульдога.
— Бог мой! — возмутилась Камилла. Подхватив песика на руки, она ласково почесывала ему подбородок. — Какая жестокость! Как же можно выгонять на улицу беспомощное животное?!
В этот момент появился лакей, державший в руках серебряный поднос, на котором красовался хрустальный графин, наполненный рубиново-красным вином, и два изящных бокала. Словно оскорбившись тем, что о нем забыли, песик спрыгнул с колен Камиллы и одним махом взлетел на диван, где с удобством устроился барон. Покрутившись, он вспрыгнул на колени к Ротуэллу, прижался к нему и удовлетворенно вздохнул, всем своим видом давая понять, что выбрал себе хозяина. Судя по всему, Чин-Чин был совершенно доволен и твердо намеревался выбросить из головы трусливо предавших его прежних хозяев.
Камилла, переглянувшись с дворецким, подавила улыбку и налила себе вина.
Спальня барона поразила Камиллу аскетизмом обстановки — ни ковров на полу, ни драпировок на постели — да и спальня, особенно по сравнению с остальными комнатами дома, выглядела на удивление тесной и маленькой. На этом жалком фоне особенно нелепой казалась хозяйская постель — величественное сооружение из массивного красного дерева на таких же массивных ножках и с изголовьем, покрытым причудливой резьбой явно туземной работы. Она была застлана толстым бежевым покрывалом, на окнах — плотные занавеси того же цвета. В целом же спальня выглядела довольно тусклой и какой-то безликой, однако отсутствие ярких красок подействовало на Камиллу успокаивающе. Не исключено, что это было устроено намеренно, промелькнуло у нее в голове.
Трэммел помог Ротуэллу снять сюртук, после чего сердито потряс в руке колокольчиком.
— Похоже, горничные вашей милости еще не прибыли, — извиняющимся тоном проговорил он, обращаясь к Камилле. — Услышав о свадьбе барона, мы собирались прямо с утра приготовить для вас смежную спальню.
Комната, которая должна была стать ее спальней, примыкала к спальне Ротуэлла, отделенная от нее чем-то вроде то ли гардеробной, то ли крохотной гостиной. На пороге Камилла остановилась и подозрительно повела носом.
— Свежая краска, мэм, — объяснил Трэммел — Прошу прощения. Дверь сделали только на этой неделе.
Камилла, повернувшись к нему, удивленно подняла брови.
— Дверь?
— Видите ли, в доме не было смежных спален, — пояснил дворецкий, как только они оказались в гораздо более просторной и намного более светлой комнате. — Его милость приказал отвести вам ту, что побольше. А сам перебрался в маленькую.
Кровать в ее спальне оказалась поменьше и более изящной работы, чем в хозяйской спальне. Кроме нее, были еще небольшой письменный стол и изящная кушетка. Все свечи были зажжены, две горничные суетились, расстилая на полу ковры и развешивая шторы.
В комнате пахло чистотой и свежестью, нигде не было ни пылинки. Ее сундуки, которые уже успели принести наверх, стояли у дверей, один из них был открыт, и видны были аккуратные стопки ночных сорочек Камиллы.
— Я уже приказал принести вам горячей воды, миледи, — сказал Трэммел, стоя у двери в спальню Ротуэлла. — Ваша горничная на кухне готовит вам легкий ужин. Послать ее наверх, чтобы она прислуживала вам за столом?
— Нет, не сегодня, мерси. — Камилла окинула взглядом полупустую комнату, и ее вновь охватило щемящее чувство одиночества. — Передайте Эмили, что до утра она может быть свободна. Сундуки можно разобрать и завтра.
Приняв ванну, Камилла натянула на себя ночную сорочку и принялась одну за другой тушить свечи. Придет ли Ротуэлл к ней? Или, может быть, предпочтет позвать ее к себе? В любом случае она согласится. В основном потому, что это ее долг. И конечно, ради ребенка, которого она так отчаянно хочет. Но была еще одна, гораздо более важная причина, по которой она никогда ему не откажет, причина, в которой она даже самой себе не хотела признаться…
Впрочем, долго ломать над этим голову Камилле не пришлось. Не успела она подойти к двери, как услышала негромкий стук. А через мгновение дверь распахнулась, и Камилла увидела на пороге силуэт своего мужа, в свете свечей казавшийся почти черным, — он был так высок и широкоплеч, что заполнил собой весь дверной проем. Ротуэлл переоделся в черный шелковый халат, под которым, как подозревала Камилла, не было ничего.
Он молча протянул ей руку — и Камилла вложила в нее свою, как будто ничего естественнее и быть не могло. Рука была теплая, сильная и мускулистая кое-где на ней чувствовались мозоли — одним словом, настоящая мужская рука. Все так же молча Ротуэлл потянул Камиллу за собой, в свою спальню.
Трэммел уже ушел. В спальне было совсем темно, если не считать ночника на столике возле кровати. Там же, на столике, стояла наполовину полная бутылка бренди. Теплые отблески от огня в камине делали комнату уютной.
К удивлению Камиллы, Ротуэлл вдруг произнес:
— Надеюсь, вы не пожалеете об этом. Мне кажется, я все сделал правильно.
— О чем вы волнуетесь? Вы ведь сделали только то, что я сама просила вас сделать, — пожав плечами, бросила она.
Что- то промелькнуло в глазах Ротуэлла, но Камилла так и не поняла, что это было.
— В один прекрасный день я, возможно, напомню вам эти слова, дорогая.
Камилла дернула плечиком.
— Ну, если у меня и возникнут причины сожалеть об этом, то кого мне винить, кроме себя, верно?
Браво! В первый раз за все время ей, похоже, удалось его смутить. Ротуэлл отвел глаза в сторону.
— Прошлым вечером, в библиотеке… — помолчав немного, хрипло сказал он, и ей вдруг показалось, что он с трудом подбирает слова. — Словом, если бы я тогда не потерял голову, в столь поспешной свадьбе не было бы нужды…
— Смею напомнить вам, monsieur, что тогда, в библиотеке, нас с вами было двое, — с легким раздражением в голосе бросила Камилла. — Только не нужно говорить, что у меня не было выбора! Я прекрасно знаю, что он был, — и я поступила так, как мне хотелось.
Ротуэлл опустил глаза на свою руку, в которой по-прежнему лежала ладонь Камиллы.
— Я хочу, чтобы вы знали, Камилла, — вплоть до прошлого вечера я… мне не раз приходило в голову плюнуть на все и разорвать помолвку. Конечно, это недостойно джентльмена и все такое, но… Скажите, вы согласились бы вернуть мне мое слово?
— Да, конечно. — Камилла пожала плечами. — Не могу сказать, что с радостью, но…
— Памела помогла бы вам, — снова заговорил он. — Попроси мы ее, она наверняка что-нибудь придумала бы. Она успела вас полюбить. И я уверен — в глубине души ей очень не хотелось, чтобы вы связали свою жизнь со мной.
— Но она ведь ваша кузина, месье, — удивилась Камилла. — Как же такое возможно?
— Просто Памела хорошо понимает, какой из меня получится муж, — вздохнул Ротуэлл. — Отвратительный, можете не сомневаться. Впрочем, вы ведь тоже это знаете, разве не так? Надеюсь, вы не ждете многого от меня, потому что тогда вы не будете разочарованы.
— Кое-чего, конечно, жду, милорд, — чуть слышно прошептала Камилла. — Впрочем, вы и сами, наверное, догадываетесь, что я имею в виду…
Он посмотрел на нее с какой-то странной печалью в глазах и вдруг, наклонившись, очень нежно сжал ее лицо в ладонях. Чем, признаться, весьма взволновал ее.
— Вы ведь не станете пробовать на мне… какие-нибудь глупые женские штучки, а, Камилла? — пробормотал он. — Нет, я уверен, для этого вы слишком
