консультации специалиста». Звоните нам не откладывая: мы приедем и заберем больного. Но пока мы к вам добираемся… пожалуйста, отмойте его от какашек».
Дядя Блитцен
У дяди Блитцена были расстройства. Однажды в детстве он зашел за кулисы во время концерта, и там его приласкал какойто альтист. Из-за этого дядя Блитцен до конца своих дней испытывал болезненный страх перед струнными инструментами. Он был в числе девяти сотен жертв массового убийства в Джонстауне (Массовое самоубийство (по некоторым версиям — убийство) в Джонстауне — гибель 918 членов секты «Храм народов» 18 ноября 1978 г. в Джонстауне, Гайана. Глава секты Джим Джонс приказал своим последователям покончить с собой, выпив отравленный цианидом фруктовый напиток.), но выбросил свой «Инвайт» и только притворился мертвым. Когда остальные перестали шевелиться, дядя встал и ограбил трупы. Потом он осел в Стокгольме, где стал городским негодяем. Спустя несколько лет он вынырнул в Англии в образе самозваного епископа и мотался по Мидленду с шайкой продувных алтарников, насильно причащая отпавших от церкви католиков.
Он погиб во время урагана «Шломо» перед входом в секс-шоп для взрослых: вывеска оборвалась, и дядю убило огромным неоновым членом.
Дядя Пиноккио
У дяди Пиноккио было двадцать три явно выраженные личности; увы, все неприятные. Он верил, что мультики о поросенке Порки рассказывают о реальных событиях, и однажды заколол свою собаку японским церемониальным кинжалом, повздорив с ней из-за ягнячьей кости. Дядя Пиноккио все время ходил в костюметройке. Жилета там не было, просто пиджак был разорван на две половины. Дядя то и дело менял работы: среди прочего он успел побыть продавцом воздушных шариков, фрилансером дерзости и карачкоходцем. Под конец он поселился в собственном подвале, где тронулся умом, пытаясь изобрести ректальную гармошку. Тогда родные привязали его к липе на заднем дворе и кормили из рогатки. Через шесть лет его отвязали на день рождения Муссолини, и он немедленно женился на пассивно-агрессивной библиотекарше, которая впоследствии и забила его насмерть стойкой для словарей.
Дядя Шадрак
Дядя Шадрак считал себя особенным, потому что одно яичко у него было в форме бразильского ореха, а другое в форме кешью. Он любил подбегать к женщинам с криком: «А вот кому ореховой смеси?» Мне он рассказывал, что в молодости был изрядным жеребцом и однажды так мощно пялил девицу, что от нее поотлетали все веснушки. Увы, женился дядя неудачно. Его жена Хлорина выглядела так, будто ее нашли в помойке за центром клонирования. ПМС у нее был такой жестокий, что на заднем дворе пришлось построить американские горки для перепадов ее настроения. Девочкой она однажды отправилась поглазеть на гей- парад, и ее переехала карнавальная платформа, полная лесбиянок; в конце концов ее нашли мертвой в армейских казармах: проглотила слишком много несвежей спермы. Дядю Шадрака убило током от кардиостимулятора, купленного в комиссионке.
Дядя Шемп
Дядя Шемп был до оторопи непримечательным человеком. У него не просматривалось никакого образа жизни, а единственным достижением было пожизненное членство в сообществе простых людей. Он поздно начал, упорно трудился и, наконец, ногтями проскребся в задние ряды. Иногда у него случались проблески посредственности, но очень скоро он возвращался в свое обычное состояние полного ничтожества. Дядя Шемп был человеком без воспоминаний. Он не страдал амнезией, а просто ему нечего было помнить. Как он сам говорил: «Ничего особенного со мной никогда не происходило». По этой причине он носил медицинский браслет с надписью
«Пожалуйста, дайте умереть». Единственным удовольствием дяди было его хобби — выискивать детские игрушки в обломках разбившихся самолетов. Он скончался в семьдесят пять лет от травмы головы, которую получил, слишком бурно радуясь опорожнению кишечника.
Онкоприколы: парни, девчонки и рак
ЖЕНЩИНЫ: ОВОЩНОЙ ОТДЕЛ
МЭЙ: Чего расскажу: Рути Гарик вчера располосовали. У нее была опухоль размером с грейпфрут.
АГНЕС: О, это больше, чем была у Эстель Милли. У той была опухоль с пупочный апельсин.
ПОЛА: Да, но крупный пупочный апельсин может быть примерно с мелкий грейпфрут.
КЕЙТ: Точно. Особенно если грейпфрут с Индиан-Ривер. Я их не люблю. Кислые.
ПОЛА: Я тоже.
МЭЙ: Послушайте, девочки, у нее была не мелкая индианриверская опухоль. Врач сказал, эта гадость была почти с канталуп размером. Говорит, не вырежи он ее еще день-другой, так она стала бы с кассабу.
АГНЕС: У Эрлины Миллер была опухоль размером с кассабу. А ее сестра вообще уверяла, что почти с мускатную дыню.
ПОЛА: Ну, я про раки не знаю, но когда моя тетя Руби померла, у нее печень была с большой арбуз. Где-то даже фотка валяется.
КЕЙТ: Серьезно? А знаешь, говорят, что после того, как умрешь, печень еще сколько-то будет расти.
ПОЛА: Ну, я думаю, у тети Руби она уже доросла до предела. В смысле — куда уж больше арбуза-то?
КЕЙТ: Пляжный мяч.
МЭЙ: Кейт, пляжный мяч несъедобный!
КЕЙТ: А надо съедобное? Будет вам съедобное. Вот погодите, послушайте. Десять лет назад моей сестре Майре удалили желчный пузырь, так в нем нашли двадцать камней. И каждый из них был размером — и формой — с какую-нибудь еду: с изюминку, с горошину, с каперс, с вино градину, с редиску, с оливку, с лук-севок, с арбузный кубик, с фундук, с помадку, с брюссельскую капустку, с черешню, с кумкват, с корнишон, с грецкий орех, с небольшую вареную картофелину, с коктейльную колбаску, с фрикадельку, с фасолину и с карликовую тыкву.
ПОЛА: Это все вынули из твоей тети?
КЕЙТ: Еще как вынули.
ПОЛА: Господи! Ну ей хоть стало лучше?
КЕЙТ: Она сразу захотела есть.
МУЖЧИНЫ: ОТДЕЛ СПОРТИВНЫХ ТОВАРОВ
ДЖИМ: Че расскажу: Питти Уилен вчера помер. Говорят, у него была опухоль размером с пляжный мяч.
ЭД: Кроме шуток? Та, что под мышкой? Господи, и быстро ж она наросла.
ДЖИМ: Ну еще бы. Я помню тот день, когда впервые ее увидал: маленькая была, как стеклянный шарик. А всего где-то через сутки стала с мяч для гольфа. Я глазам не верил!
ТОМ: Вот в тот день он показал ее мне. Когда я ее увидел, она была скорее с малость перекачанный шарик для пингпонга, ну или почти с ракетбол. Я пробыл у него где-то час, и когда уходил, опять взглянул на опухоль. Эта дрянь была уже почти как теннисный мяч. Не в смысле ворсистая или что-то еще. Я имею в виду: размером как теннисный мяч.
ДЖИМ: Ага. С такой он пришел в больницу. Он говорил, что пока ехал в такси, эта штуковина выросла с размеров бейсбольного мяча до софтбольного, а потом, уже в приемном покое, доросла до волейбольного. В конце концов, когда его завели в смотровую, врачи прямо напряглись, что она так быстро растет, и стукнули по ней большой сковородой, так что она временно сплющилась в овал.
ЭД: Я помню. Где-то с час она была как мяч для регби.
ТОМ: Ага. Но постепенно снова стала круглой, да притом продолжала расти. И внезапно по всей поверхности пошла большими черными пятнами.
ЭД: Футбольная стадия.
ТОМ: Ага. Разумеется, к тому моменту Питти было уже не спасти. Не успел он и глазом моргнуть, а эта зараза уже доросла до баскетбольных размеров и, тут же проскочив стадию набивного мяча, принялась расти до пляжного. В итоге врачам пришлось перевести его из смотровой в спортзал.
ЭД: Логично. И как он все-таки умер-то?
