Почувствовав приступ тошноты, Котов склонился над унитазом и выпустил слюну. Липкая, тягучая субстанция провисла и соединила то, что было в унитазе, с языком.
Котов стал натужно блевать.
Стук в дверь не прекращался.
Часть вторая
Разорванное время
Ужасаясь, рассказываю…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Бочонок»
Второго сентября 1988 года в пивном баре «Бочонок», что на 16-й линии Васильевского острова, за угловым столом напротив входа сидели четверо. Это были Дима Котов, Вера, Петрушка и я.
Место, даже по тем временам, было поганое: грязно, шумно, запах — не то мочи, не то испорченной рыбы. И всё вперемешку с табачным дымом, хоть топор вешай. Рожи кругом — не приведи господь! Да и мы сами были в этот день, наверное, не лучше…
— Вы нарочно меня сюда привели? — сказала Вера, прикуривая мятную сигарету.
Она сидела у окна, спиной к залу. Я тоже сидел у окна, напротив, в самом углу. Рядом со мной был Котов, а Петрушка примостился в торце стола, на отдельном стуле, так как место на лавке рядом с Верой было завалено нашими вещами.
— Продолжайте без меня, я ухожу.
Поперхнувшись пивом, Котов стал торопливо уговаривать:
— Вера, Верунчик, потерпи, сорок минут осталось. Коньячку, водочки возьмём, шампанского тебе… А, Верунчик?
Мы с Петрушкой смотрели на Веру умоляюще. Она обвела нас презрительным взглядом и положила сумку на место.
Все четверо мы учились когда-то в одном классе и к выпуску 1979 года составляли уже вполне дружную компанию. Потом встречались, конечно, не так часто, но один раз в году, первого сентября, явка, как и прежде, была обязательна.
Вот и вчера, собравшись дома у Котова отметить День знаний, мы к утру как всегда перебрали, немного поспали и теперь дожидались здесь открытия (в 14.00, если кто помнит) винных магазинов.
— Смотрите-ка, — сказал Петрушка. Он держал в руках кусок газеты с грязного стола. — Некто Крякин увидел в лесу НЛО, пошёл туда… тут много, я вкратце… Навстречу вышли трое… сумерки… силуэты… Короче, — Петрушка поднял на нас очки, — этому Крякину предложили лететь с ними. Он спросил, когда можно будет вернуться обратно. Ему ответили — никогда.
Петрушка замолчал и стал сосредоточенно обгрызать хвост сушёной воблы.
— Ну и?!. — сказали мы хором.
— Он отказался.
Последовала пауза.
— Вообще-то последнего вопроса я от вас не ожидал, — заметил Петрушка.
Мы опять помолчали. Ночная попойка, конечно, отразилась на наших умственных способностях. Понятно, что улетевший не смог бы поведать о случившемся. Теперь каждый из нас стал думать, как бы он сам поступил на месте Крякина.
— А как бы ты поступил на месте Крякина? — обратился я к Котову.
Год назад Диму вышибли из одного популярного ансамбля, где он успел накатать чёсом кругленькую сумму. Тратить заработанные деньги пока не спешил и потому работал приёмщиком в пункте стеклотары. Его родители давно жили за границей, и Дима единолично занимал двухкомнатную квартиру. Для комфортного состояния туловища у него было, кажется, всё: деньги, квартира, вино, частые легкомысленные романы.
— Согласился бы, — сказал Котов.
Мы все к нему повернулись: этого ответа от него никто не ожидал.
— Сева, а ты? — спросил я, уже не просто так, а потому что стало интересно.
— Тоже.
Сева Петров был единственный из нас женат и притом неудачно.
После этого мы все посмотрели на Веру.
— И я бы согласилась.
Вера Дансева не очень любила о себе распространяться, а мы особенно не расспрашивали. Поступила в мединститут, бросила. Работала администратором в «Интуристе», но недолго. Сняв квартиру, ушла из дома, но нас к себе никогда не приглашала. За последние годы Вера сильно переменилась.
— Вера, а ты сейчас работаешь где-нибудь? — бестактно спросил Петрушка.
— Да. То есть, нет… Потом расскажу.
— Боб, а ты сам-то?
А я сам ещё не знал. Поэтому отвечать не стал, а принялся рассуждать по поводу возможности смыться отсюда на летающей тарелке. Вдруг, предположил я, инопланетянам нужен только мой мозг, глаз или, допустим, печень? Петрушка съязвил по поводу моего мозга в масштабах космоса и заодно выразил беспокойство по поводу чрезмерных нагрузок на котовскую печень. Обстановка разрядилась, и Вера сказала, что пока мы будем пить «эту гадость», в космос нас никто не возьмёт.
Котов глянул на часы и предложил допить то, что стоит на столе. Было без четверти два. Вот тут-то всё и началось.
— Позвольте к вам подсесть, молодые люди?
Это сказал субъект в длинном мешковатом плаще неопределённого цвета с небритым лицом сорокалетнего бродяги.
— Садитесь, мы уходим, — сказал Петрушка.
Вера придвинула к себе вещи, и субъект присел, поставив на стол свою отпитую наполовину кружку. Потом он внимательно обвёл нас мутными глазами. У меня по спине почему-то пробежали мурашки и перехватило дыхание. Мои друзья заёрзали, Вера нервно повела плечами. В чём дело? Такое ощущение, что этот человек сначала вытянул из нас, а потом вернул обратно все наши мысли и чувства. Нет, он не похож на обыкновенного пьянчужку, мы это вдруг сразу поняли.
— Простите, я сидел к вам спиной за соседним столом и поневоле слышал разговор.
В зале было шумно, да и не сидел он за соседним столом. Вообще было непонятно, откуда он взялся.
— Конечно, для того, чтобы улететь в неизвестность, нужно обладать достаточной долей безрассудства или отчаяния. Как говаривал дружище Оппенхайм, «глупец ищет счастья вдали; мудрый выращивает его рядом с собой».
— Спасибо за совет, уже вырастили, — сказал Котов.
— Я вижу, Дима, что поиски земного счастья завели вас в тупик.
— И что дальше?
Мы посмотрели на Котова укоризненно: он вёл себя грубо.
